Родники растянулись вдоль речки с севера на юг. Село пересекал большак, он шел от Калиновки на восток, к железнодорожной станции Гроховка. Там, где большак от центра Родников сбегал вниз, к речке, у дороги, окруженное липами, стояло здание маслозавода.
К нему-то и вел Ковбец своих друзей. Он выбирал самый хитрый и в то же время самый удобный путь.
Они шли крутым широким рвом. Это был недурной подход к цели. Ров начинался за селом, в болотах, тянулся оттуда до деревенских усадеб, пересекал их и, прошмыгнув под довольно высоким мостиком на улице села, сбегал к речке.
— Хорошая дорога. И обратно здесь же надо идти, — прошептал Ковбец Злобичу.
Перед самой улицей остановились, прислушались. Тихо. Во дворе, надо рвом, раздалось жалобное блеяние сонной овечки, но сразу же и стихло. Постояли минутку и один за другим проскользнули под мост. Пробрались мимо стены двора, который прилепился к улице уже с приречной стороны, и оказались на так называемых нижних огородах. Этими огородами прошли параллельно улице метров сто, остановились под яблоней. Ковбец толкнул Злобича локтем и показал на дом, черневший между высокими деревьями.
Вот оно то место, куда селяне ежедневно по приказу гитлеровцев приносят и привозят сотни литров молока. И не только из одних Родников, но и еще из десятка окрестных деревень. А отсюда уже вывозятся тяжелые ящики с маслом. Приезжают за маслом раза два в месяц. Завтра или послезавтра опять, по словам Ковбеца, должны прийти машины. Только с чем они уедут? Нет, не должно вывозиться отсюда родниковское масло, не должно оно тут для немцев и вырабатываться.
Злобич первым пополз вперед. Колени и локти увязали в земле. Сразу намокла одежда и холодок защекотал тело. Доползли до первой липы, поднялись. Злобич припал к толстому стволу дерева. Внимательно оглядел все вокруг. С минуту всматривался в сторону завода, пока не заметил черный продолговатый силуэт. Сначала подумал, что, может быть, это просто какой-нибудь столб, но, когда силуэт двинулся с места, сомнения исчезли. Они окончательно рассеялись, когда из-за туч ненадолго выглянул месяц. При этом хотя и не ярком освещении удалось разглядеть часового. Он был высокого роста, поверх шинели и шапки на нем топорщилась плащ-палатка, из-под которой на груди поблескивал автомат. Взглянув на месяц, часовой громко зевнул и стал быстрее, должно быть, чтоб прогнать дремоту, ходить вдоль здания завода. Не опуская глаз с часового, Злобич подождал, пока сгустится тьма, затем снова торопливо пополз.
Миг — и он с Ковбецом у стены здания, за углом. Притаились, выбирают удобную минуту. Почему такой горячей и толстой стала ручка тесака?! Часовой идет прямо на них. Вот он уже в пяти шагах. Как близко! Сейчас самый удобный момент… Как только часовой повернулся, Злобич схватил его и изо всех сил рванул назад, в то же мгновение ударив тесаком. Часовой упал на землю и застонал. Злобич и Ковбец навалились на него.