— Вспоминали? — переспросил Бошкин с любопытством. — Что ж, и я вспоминал вас.
— Трудно поверить, — покачала Ольга головой. — К своей Ядвиге ты, наверно, так прикипел, что больше ни о ком и думать не хочешь.
— Э, так вы, я вижу, ничего не знаете, — сказал Бошкин после короткого молчания. — Ядвигу мою поминай как звали.
— А что с ней случилось? — спросила Надя. — Погибла?
— Нет. Я с ней развелся. Следом за мной она прибежала из Калиновки в Гроховку, отыскала меня, но я больше не стал с ней жить, прогнал.
— Какой ты жестокий! — возмущенно проговорила Надя. — Был бы жив Шишка, он показал бы тебе, как издеваться над его дочкой.
— Был бы жив, а то нет… — многозначительно сказал Бошкин. — Я не просил его быть моим сватом.
— Всегда надо самому выбирать себе жену, — примирительно проговорила Ольга. — Значит, у тебя с Ядвигой все кончено?
— Да, капут. Она уже и замуж вышла.
— За кого?
— В Гроховке за одного инвалида, бывшего полицейского.
— Смотри, какая ловкая! — удивилась Ольга. — Должно быть, поторопилась тебе назло. Что ж, теперь и ты подыскивай себе пару. Нравятся тебе девчата нашей деревни? У нас их много, и все хорошие.
— Не надоедай ты ему, Ольга. Он теперь с нами, как видно, и знаться не хочет. Кто мы в сравнении с ним? — Надя многозначительно пожала руку подруги. — Видишь, как он относится к нам… А в присутствии начальства и подавно не ожидай от него сочувствия. Да если бы и хотел, то не отважится.
— Ну-у… Вот сказала. А чего мне бояться? Что хочу, то и сделаю. Ко мне немцы с уважением… Я этого заслужил, кровью доказал. — Бошкин посветил фонариком в лица девушек и спросил: — Что ж мне с вами делать?
— Как что? Домой, пойдем. Приходи гулять к нам, — проговорила Надя, собираясь идти.
— Стойте. Про дом забудьте. Ночевать придется в другом месте, сейчас я отведу вас.
Девушки стали возмущаться, осыпали Бошкина упреками, но он оказался неумолимым.
— Не напрашивайтесь на худшее, — говорил он, ведя их по улице. — Не отведу вас я, другой это сделает. Только вам хуже будет, подзатыльников надают. Сегодня никто дома не ночует. Приказ такой…
Он привел их на колхозный двор. Из темноты, со стороны конюшни, послышался окрик постового. Бошкин на ходу что-то ответил ему по-немецки. Постовой осветил их фонариком и, поняв, в чем дело, с грохотом отодвинул засов на воротах. Из конюшни вырвалась волна людских голосов.
— Завтра увидимся, — крикнул Бошкин девушкам, когда постовой толкнул их в конюшню.
Ворота закрылись. Надя и Ольга несколько минут стояли неподвижно. Их окружили люди.
— Для чего всех согнали сюда? — спросила Ольга.