Он придвинулся к окну и стал вглядываться в черноту ночи. Некоторое время ничего не было видно, но вдруг внизу, впереди самолета, блеснули полосы огня. Над землей одна за другой вспыхивали ракеты, проносились снопы трассирующих пуль. На линии обороны противника в нескольких местах видны были пожары. Глядя вниз, Камлюк подумал: «Вот где наша армия. Завтра она уже может быть на Калиновщине».
Скоро фронтовые огни скрылись, кругом снова разлилась тьма. Но вдруг ее разорвали столбы света — это в небе замелькали прожекторы. Один из них скользнул по окнам самолета, в тот же миг тьму прошили струи трассирующих пуль. Но самолет летел так спокойно, как будто ему не угрожала никакая опасность. «Ну и выдержка у этих летчиков!» — подумал Камлюк, когда самолет выбрался из опасной зоны.
Внизу простирались земли восточных районов Белоруссии. Хоть их сейчас и не было видно, но Камлюк хорошо представлял их себе: перед его глазами вставали леса и кустарники, луга и болота. Да и как ему не представлять их себе, когда с ними столько связано, когда он изъездил их вдоль и поперек. И, словно надеясь разглядеть сквозь темноту эти знакомые, дорогие места, он не отрывал взгляда от земли. Рядом с ним, выйдя из пилотской кабины, присел бортмеханик. Видимо утомленный третьим в эту ночь полетом за ранеными, бортмеханик часто поглядывал на свои часы со светящимися стрелками — скоро ли приземляться?
— Смотрите, что это за огни на земле?! — вдруг воскликнул Камлюк.
Бортмеханик наклонился к окну.
— Мы над Гроховкой. Это на железной дороге…
— Правильно. Ведь сегодня партизаны Калиновщины на линии… концерт на рельсах дают.
— Перевидел я этих концертов за два года полетов. Летишь над Белоруссией — не веришь, что это немецкий тыл. Все в огне — передний край, да и только!.. — заметил бортмеханик и откинулся на спинку сиденья.
Минут через десять самолет уменьшил скорость и постепенно начал снижаться. Сначала спускался по прямой, но потом, наклонившись набок, он с приглушенными моторами, как по спирали, пошел на посадку. Перед глазами замелькали сигнальные костры. Камлюк почувствовал, как машина коснулась земли и, несколько раз подпрыгнув, уверенно побежала по площадке. Замедляя бег, она развернулась перед крайним костром, на тихом ходу подрулила к опушке и остановилась.
Летчик отворил дверцы кабины, и Камлюк двинулся к выходу. Спускаясь на землю, увидел, как с опушки бегут к машине партизаны. Впереди всех — Струшня, Мартынов и Сенька Гудкевич. В отблесках костров их фигуры казались какими-то неправдоподобно высокими.