Когда начальник полиции Язэп Шишка с Федосом Бошкиным начали допытываться у Авгиньи, где ее сын, она с удивлением сказала:
— Разве вы его не встретили? Ведь он пошел в Калиновку. Соли купить.
— Никого мы не встречали, — проворчал Шишка.
— Может, разминулись, — пожала плечами Авгинья.
— Врешь, старая карга! — вмешался Федос. — Говори, где он спрятался? Пошел к партизанам, а?
— Говорю, в Калиновку.
— Хватит дурить! Марш, приведи сына! — злобно крикнул Федос и изо всех сил толкнул старуху к дверям.
— Никуда я не пойду. Сам придет. Ждите, если вам надо.
— Мать, не бойтесь нас, — вдруг ласково заговорил Шишка. — В Калиновке, в помещении бывшей МТС, мы открываем большие ремонтные мастерские, думаем назначить вашего сына директором. Вот об этом нам и надо с ним потолковать. Позовите его, пожалуйста.
Авгинья сразу поняла хитрость начальника полиции. Подумала: «Волк прикинулся овечкой». Сказала же с доверчивым видом:
— Я вижу, пане, вы добрый человек. И я вас послушалась бы, не то что этого Бошкина. Только, поверьте, нету здесь сына. Верно это, в Калиновку пошел.
— Это правда? А ну, посмотри мне в глаза.
Авгинья взглянула на начальника полиции. Тот встретил ее твердый, холодный взгляд и, понимая, что старуха не пошла на его уловку и не выдаст сына, неожиданно наотмашь ударил ее по лицу. Потом решительным шагом вышел на улицу и крикнул полицейским:
— Действуйте! А сына поймаем потом.
Перевернули весь двор, пустыми оставили хлевы, из клети выкинули кадки, лари, из хаты выволокли одежду, столы, стулья, шкафы, посуду. Все, что получше, взвалили на возы, а что похуже — собрали в кучу и сожгли прямо посреди улицы.
Долго ходили вокруг хаты, сетовали, что сжечь ее нельзя, так как стояла она неудобно: подожжешь — сосед-староста сгорит. Тогда сорвали злость на другом: перебили все окна, ломом разрушили печь, свернули трубу.
— Приведешь сына — вернем обратно скотину, — перед отъездом снова попытался образумить Авгинью начальник полиции.
— Я же вам сказала, куда он пошел.
Язэп Шишка выстрелил над ее ухом, крикнул:
— Приведешь?
— Как же я приведу, если его нет здесь?
Стеком он стал бить ее по голове, по спине. Она упала.
— Приведешь?
Ни словом, ни движением не ответила Авгинья. Язэп Шишка выругался и, разъяренный, выскочил на улицу, по которой полицейские гнали на площадь толпу жителей деревни.
Все — и стар, и млад — согнаны были к клубу.
Люди с ужасом смотрели то на семью Корчика, окруженную конвоем, то на гитлеровцев и полицейских, оцепивших площадь.
— Ох, гады! Что они задумали? — дрожащим голосом говорила Надя, прижимаясь к отцу.