Так любит, что ведет его за руку;
Ночь в лавке скоротают за вином».
Капитоло III
Закончил Бартолин повествованье,
И так как время мчится и не ждет,
Он обернулся, молвив: «До свиданья».
И я ему: «Постой, так не пойдет!
О прочих удостой меня ответом,
Чтоб каждого узнал я в свой черед.
Кто этот щеголяющий беретом
И кто на плечи скинул капюшон?»
И он: «Скажу, раз просишь ты об этом.
Вон видишь, тот, кто счастьем упоен —
Бертольд Корсини, друг мой закадычный,
Стаканами размахивает он.
Так пьет он, что мочу струит прилично,
Хватило бы для мельничных колес;
Идет он, видишь, с сыном как обычно.
Сынок-то возраст нежный перерос,
В нем зримы несомненные задатки:
Отменный весельчак и виносос.
Привил отец ему сии повадки
И рад успехам выучки своей,
Ведь ученик смекалистый и хваткий».
«А кто до подбородка и ноздрей
Распялил губы, как в огне недуга?»
«Скоссину, – молвил тот, – узнай скорей, —
Ему совсем не от падучей туго,
Он так сугубой жаждою приперт,
Что идиотом выглядит пьянчуга».
«А кто это средь буйственных когорт
Проходит как нагруженное судно,
Когда маячит вожделенный порт?
Шатается, и кто он, вижу смутно,
Но явно жаждет клюв свой обмакнуть».
И тот: «Исполнить просьбу мне нетрудно.
Как тот, кто к цели довершит свой путь,
Так он, достигнув лучшего причала,
Шатнется так, чтоб жажду пошатнуть.
Он без вина подпорченный и вялый,
Припомни-ка Филиппо старика,
Он снова млад, как зазвенят бокалы».
К нему я ухо развернул слегка,
И он продолжил, видя, что хочу я
О новых всё узнать наверняка.
Так начал: «Я твое желанье чую,
Его читая на лице твоем,
Всех на словах подробно опишу я.
Вот шестеро, гляди, идут рядком,
Как ловчие, на след напавши четкий;
Все меж собою связаны родством.
Здесь Никколо ди Стьятта посередке,
Стать уксусом вину вовек не даст,
Тотчас оно в его исчезнет глотке.
Дьячетто справа, тоже пить горазд,
Великий труд он молча совершает
И, как верблюд, волочит свой балласт.
Спинельи ошуюю выступает,
И верится, что разом он сожрет
Чего и пара бочек не вмещает.
Кто сбоку, Джулиан Джинори тот,
Покажется, что щуплый он и тощий,
Но также до отвала ест и пьет,
И не смотри, что сух он точно мощи,
Ведь для него бочонок осушить,
Как станет дело, ничего нет проще.
И тот вот, за троих привыкший пить,
Коль не узнал, так то Джован Джунтини,
В застольях у него безмерна прыть.
Но о вине ты много слышал ныне,
Примеров хватит. Слева же от них
Идет Якопо твой де Марсуппини.
Хоть он и старше, знаю, остальных,
Всё ж больше жаждет, мы б его не смели
Звать хилым средь баталий питьевых.
Кто близ него, не видишь неужели,
Едва волочит он за шагом шаг?
То, я тебе скажу, Толстяк Спинелли!