Гонюсь за нимфой, что быстра, как стриж.
Она мне травит сердце страстью томной,
Ко мне не зная жалости, верни ж
Ты мне ее, нет у меня надежды,
И бегу резвой положи рубеж ты.
XXXVI
Омброне я, моим прозрачным водам
Радушно здесь приют даруешь ты
В своих глубинах, и степенным ходом,
Надменный, презираешь ты мосты,
Вот прядь в руке – лишь тем владею плодом
Моих погонь и страстной маеты,
Северный знак; надеюсь на тебя лишь,
Что мне поможешь, боль мою умалишь».
XXXVII
Проникшись состраданием к Омброне,
Внял брату Арно и не только внял,
А вздулся весь и, став сродни препоне
Прекрасной Амбре, хлябь свою поднял.
И дева содрогнулась в новом стоне,
Страх в грудь проник, ей душу наполнял.
Омброне – сзади, впереди – пучина.
Что делать? Б сердце холод и кручина.
XXXVIII
Как если лань бежит от гончей своры
И жадно дышит: близко выжлецы,
Вдруг впереди опасность видят взоры —
Тенета, что расставили ловцы,
Трепещет, свой исход предвидит скорый
И мечется в лесу во все концы,
Собак боится и сетей не менее,
Растерянная вся, кричит в смятении, —
XXXIX
Такая участь выпала дриаде:
Со всех сторон обложена она,
Растерянная, бога видит сзади,
А впереди – пучина как стена.
И воззвала с отчаяньем во взгляде:
«Богиня, коей я посвящена
Отцом своим и матушкою старой,
О чистая, мне избавленье даруй.
XL
Прекрасная Диана, ты от века
Себя желаньем низким не пятнала,
Воззри на нимфу под твоей опекой,
Меж двух богов, врагов своих, я встала!
Прошу лишь, чтоб мне смерть закрыла веки,
Я к Лавру чистую любовь познала,
К нему несите, ветры, глас мой слабый,
Коль он услышит, краше смерть была бы!»
XLI
Уста еще домолвить не успели,
Как дымом вся окутана была,
Вот белые стопы отяжелели,
И камнем в твердь земли она вросла.
Всё изменилось в превращенном теле,
Но можно видеть: мертвая скала
Всё ж сохранила девы очертанья
Как вечное о ней напоминанье.
XLII
Омброне, долгим бегом утомленный,
К желанной цели мчался напрямик,
Надеждой, новым пылом окрыленный,
Обнять ее рассчитывал в тот миг.
Но вдруг остановился бог влюбленный,
Пред ним утес неведомый возник,
И видя, что мечты его напрасны,
Он стал дивиться, скорбный и безгласный.
XLIII
Как лань или иная тварь лесная,
Вдруг остановится перед оградой,
В смятении спасения не чая,
Боится прыгать, хоть и прыгнуть надо,
А гончих между тем всё ближе стая;
Терзается и мукой, и досадой,
И так как не под силу прыгнуть робкой,
Глядит, куда бежать, какою тропкой, —
XLIV
Так быстрый бог речной остановился,
Смотрел на камень, полон состраданья,
И в камне том очам его явился
Прекрасный образ юного созданья.
Так в жалость пыл любовный претворился;
Слезами омывая изваянье,