Вознагражу я знаком милосердия.
VI
Я зрю его за ратными делами:
Верхом на скакуне, вооруженный,
Он, как дракон, что извергает пламя,
Всех побивает, яростью зажженный.
Доспехами сверкая, как огнями,
Он озаряет воздух помутненный,
А после, истой доблести зерцалом,
Грядет в наш храм с триумфом небывалым.
VII
Хор Муз меня почти возненавидел,
А вместе с ним был Аполлон в кручине,
Ведь их поэта дерзко я обидел!
В стихах его укор мне и поныне.
Казалось, что зимой его я видел:
На волосах, плечах и лике – иней,
Луне и звездам жаловался вволю
На нас и на нее, и на недолю.
VIII
По миру он хвалы нам шлет без счету,
Лишь о любви и мыслит, и поет,
Твою бы, Марс, он мог воспеть работу,
Беллоны ярость, трубы, латный пот,
Но лишь о нас писать ему в охоту
И славить ту, что шпорит и гнетет.
Соединил ли я его с любезной!
Но, мать, я не алмазный, не железный.
IX
И я, о мать, отнюдь не твердокорый,
Тобой рожден я, плоть твоя и кровь.
Не буду я жестоким с тем, который
Внушает мне пред ним не хмурить бровь.
Познал любовь он, а ее раздоры
В него пускали когти вновь и вновь,
И вот теперь он жаждет примирения
В награду за примерное служение.
X
А Джулиано поднимал восстание
И следовал за Делией с триумфом,
Теперь по следу брата в наказание
В цепях влечется за моим триумфом.
Не проявлю к нему я сострадания,
Пока не проблистает он триумфом.
Его сразил, не чая лучшей меты,
Я из очей прекрасной Симонетты.
XI
Известна вам и стать его, и сила,
И как он мчит на резвом скакуне.
Его я на охоте видел, было,
И лес его боялся, мнилось мне;
Прекрасный лик суровость исказила,
И, грозный, пламенел он как в огне.
Ты, Марс, когда над Фермодонтом скачешь,
Точь-в-точь таков, хоть ныне лютость прячешь.
XII
Вот какова моя победа славная,
Добытая трудом и многим по́том.
Так наша честь и наша мощь державная
На небесах возвысится с почетом;
Так память сохранит (а это главное)
Тебя, о мать, со мной, твоим оплотом;
Стихи и лиры будут славить краше
Огни, колчаны, луки, стрелы наши».
XIII
Лицо ее улыбкой озарилось,
И пурпуром румянец проступил.
Не то что Марс – скала бы покорилась
Любовным чарам! А во взоре пыл,
Как будто высь Авророй обагрилась.
К груди прижала сына что есть сил,
Ему златые кудри поласкала
И, радостью сияя, отвечала:
XIV
«Что б ни желал, всё, милый сын, приму я,
Ведь слава наша крылья обретает
И возвращает на стезю прямую
Благою волей всех, кто заплутает.
На новый путь и Лавра подниму я,
Победа уж венок ему сплетает:
Средь тягот доблесть вспыхивает жарче,
Так золото в огне сияет ярче.
XV
Чтоб слава наша землю охватила,
Пусть Джулиано выйдет в бой впервые;
Тот, кто поет о доблести Ахилла