Судя по всему, предложение пришлось бандитам по душе. Надо что-то делать, а то действительно зарежет меня подонок как скотину.
- Думаю, что стою значительно больше любого другого вашего пленника.
- Что, благородие, жить хочешь? - слегка презрительно ухмыльнулся атаман. - Это чем же ты дороже других офицеров?
- Умирать хочется как любому из вас, это ты правду сказал, - не стал я разыгрывать из себя героя-партизана в фашистском плену, - тем более связанным и от руки подлеца...
Кнуров немедленно дёрнулся ко мне, но мужик остановил его скупым жестом руки.
- Ты не лайся - дело говори, раз начал.
- Уверен, что вы брали в плен кавалеристов, так?
- И что?
- А то, что знают они немного. В отличие от меня. В форме разбираетесь? Понимаете, в каких войсках я служу?
- И в каких?
- В инженерах. Тех, что укрепления строят, мосты, мины закладывают и взрывают... Знаю много, и за такие знания французы заплатят щедро, поверьте.
Кажется, разбойники слегка засомневались, во всяком случае, повинуясь жесту главаря, снова отошли в сторону костра, где возобновилось обсуждение моей дальнейшей судьбы.
Вроде я сделал, что мог для спасения своей шкуры. То есть, конечно, если бы имелась возможность подумать спокойно, то аргументы посерьёзней, наверняка найти было можно.
Чёртов Гермес, немедленно подобрался ко мне поближе. Понятное дело - стережёт. Хотя куда я на хрен денусь 'с подводной лодки'? Бегать по зарослям со связанными за спиной руками - полная безнадёга...
Совещание у костра продлилось минут пять и его результаты оказались вполне предсказуемыми. Если провести аналогию между данным сбродом и бандой Горбатого из 'Эры милосердия', то Кнуров здесь являлся неким аналогом Фокса - типа интеллигент среди быдла. То есть его слово вес всё-таки имело и ценность для этих варнаков бывший помещик кое-какую представлял.
В общем, ко мне направился он один. Причём поигрывая солдатским тесаком. Значит, приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
- Только не изгаляйся там - ответишь. Чтобы одним ударом, - донеслось от костра.
Ай, спасибо! Не будет этот гад меня ломтями строгать, поляну кровью пачкать и вопли не слишком долго побеспокоят слух этих чистоплюев. За мной значит должок: замолвить за них словечко на том свете. Сссуки!
Лицо Кнурова ничего особенного не выражало. Никакого смятенья чувств, ни торжества, ни волнений - он шёл убивать. Наверное, даже для такого гадёныша воткнуть клинок в связанного человека, даже если ты его ненавидишь, не самое простое дело. Одно дело наблюдать за казнью, и совсем другое - казнить самому. Вероятно, раньше он собирался поручить меня заботам своего упыря-слуги, но после всего наговоренного мужикам, отказаться зарезать меня собственноручно было бы слишком противоестественно.