— Смотри, машины не двигаются с места, — сказал ему второй пилот.
Вертолет пролетал над шоссе А93, старой военной дорогой, которая проходила через Роял Дисайд. Скотт смотрел на длинную цепочку автомобилей. Казалось, будто все население Брэмора старалось друг за другом покинуть город. Неужели их запорошило снегом? Там, внизу, должно быть, умерло много людей.
— Свяжись со штабом, пусть отправят кого-нибудь проверить, в чем там дело.
В вертолете становилось ужасно холодно, несмотря на усилия системы отопления, и Скотт понимал почему: приборы показывали минус сорок шесть и шесть. Уильямс сказал:
— Этого не может быть!
Но показания этого прибора совпадали с тем, что видел Скотт. Минус пятьдесят. Стало заедать рычаг.
— Что, черт возьми, происходит?
На наружном термометре Скотта появилась сеть мелких трещин. Он был соединен с прибором, который должен был направлять тонкую струйку воздуха из-за борта вертолета в измерительное устройство. Очевидно, температура внутри прибора упала ниже допустимых пределов. Рычаг стал отказывать, и Скотт испугался. Потеря управления — дело нешуточное. Инстинктивно он снова выглянул из окна, но не увидел места для аварийной посадки. Уильямс закричал:
— Замерзает гидравлическая жидкость!
Спустя мгновение весь пульт засветился аварийными огоньками, как новогодняя елка. Все оборудование, работавшее на гидравлической жидкости, отказало. Но она может замерзнуть только при температуре ниже минус сто градусов! Скотт попытался снизить высоту, надеясь опуститься в более теплые слои воздуха.
— Двадцатый! У нас машина не управляема, пробуем авторотацию, вынуждены садиться, — прокричал он в микрофон. — Повторяю, мы садимся, это двадцатый!
Скотт услышал звук автоматического предупреждения: «Давление топлива упало ниже нормы. Пожалуйста, проверьте показания датчиков. Давление топлива…» Он навалился на руль всем своим телом, но ничего не произошло. Он слышал, как они падали, как долго и с натужным вздохом фюзеляж заскользил по литой поверхности снега. Это были последние звуки в его жизни.
Два других вертолета летели рядом. Командир эскадрильи был потрясен тем, что только что видел. Скотт и Вилли только что камнем упали с неба. Он понимал, что при таком падении никто не выжил, и видел, как вертолет при ударе о снег разлетелся на куски. Однако дыма не было, значит, машина не взорвалась. Это было очень странно, потому что все три вертолета были под завязку загружены топливом на дорогу в оба конца. Топливный склад Балтимора мог не работать, если у них отказал генератор. Внезапно он услышал доклад с третьего вертолета: «Падает давление в левом двигателе!» Пилот ответил: «Пытаюсь выровняться на правом!» Они теряли двигатель, и Уилфред понимал, что это происходило потому, что вертолеты не были приспособлены к работе в таких температурных условиях. Спасатели замерзали на лету. Третий вертолет начал падать, качаясь из стороны в сторону. «Отказ двигателя по правому борту!» — раздалось в наушниках. После этого сообщения третий вертолет сумел удержаться на авторотации. У них появился шанс произвести аварийную посадку. Потом несущий винт медленно прекратил вращение. Ничто в машине не двигалось, и на какое-то мгновение она просто повисла в воздухе. Казалось, машина никак не хотела смириться с тем, что ей придется падать. Потом она легко направилась вниз и, заскользив по воздуху, исчезла в сугробе. Уилфред только что потерял два экипажа и никак не мог в это поверить. Погибло шесть человек, и вся миссия по спасению оказалась под угрозой срыва. Вдруг его собственная панель приборов начала мигать всеми лампочками одновременно.