В белый зал вели две двери, и обе были распахнуты настежь для большего притока свежего воздуха. Около одной из них толпились слуги и деревенские жители, а неподалеку от второй расположилась группа гостей, в центре которой Боб Кесс лихо отплясывал матросский танец. Сквайр, стоявший тут же, очень гордился своим бойким сыном и не уставал говорить, что Боб весь в него, каким он был в дни молодости, что означало в его устах высшую похвалу. Годфри стоял поблизости. Но он не любовался искусством брата, а, не отрывая глаз, смотрел на Нэнси, сидевшую среди гостей рядом со своим отцом. Годфри намеренно не подходил к Нэнси, потому что ему не хотелось быть предметом отеческих шуток сквайра на тему о женитьбе и о красоте мисс Нэнси Лемметер, так как эти шутки становились все более и более прозрачными. Он надеялся еще раз потанцевать с ней, когда окончится матросская пляска, а тем временем ему доставляло удовольствие тайно подолгу глядеть на нее.
Но вдруг, случайно оторвав взгляд от предмета своего созерцания, Годфри увидел нечто такое, что в этот миг показалось ему явлением из загробного мира. Это и было явление из той скрытой жизни, которая лежала подобно темному, глухому проулку позади красивого фасада, ласкаемого солнечным светом и взглядами восхищенных прохожих. Перед Годфри был его собственный ребенок на руках у Сайлеса Марнера. Годфри узнал девочку сразу, ни секунды не колеблясь, хотя не видел ее несколько месяцев. А когда у него возникла робкая надежда, что он, может быть, все-таки ошибается, к Сайлесу уже подошли мистер Крекенторп и мистер Лемметер, удивленные его странным появлением. Не в силах оставаться в стороне и боясь пропустить хоть одно слово, Годфри немедленно присоединился к ним. Он пытался овладеть собой, но сознавал, что если кто-нибудь взглянет на него, то сейчас же заметит, как побелели у него губы.
Однако в эту минуту взоры всех присутствующих были обращены на Сайлеса Марнера. Сквайр поднялся со своего места и сердито спросил:
— Что такое? В чем дело? Зачем вы здесь?
— Я ищу доктора… Мне нужен доктор, — обращаясь к мистеру Крекенторпу, проговорил Сайлес.
— Что же такое случилось, Марнер? — спросил пастор. — Доктор здесь, но объясните спокойно, зачем он вам.
— Там женщина, — понизив голос и дыша с трудом, ответил Сайлес, как раз когда к ним подошел Годфри. — Мне кажется, она мертвая… лежит мертвая в снегу у каменоломни… недалеко от моей двери.
Годфри был потрясен. В его мозгу в это мгновение мелькнула только одна страшная для него мысль: вдруг эта женщина не умерла. Это был недостойный страх — уродливый жилец нашел себе приют в добром сердце Годфри. Но сердце человека, который строит свое счастье на двуличии, открыто для дурных желаний.