— Разрешите доложить, товарищ полковник! — прервал Рябова чей-то звонкий голос.
Командиры расступились, и к Рябову протиснулся капитан Емельянов. Но не тот Емельянов — жалкий, растерянный, переодетый в замусоленную солдатскую гимнастерку, каким он был в колонне под деревней Боровая. Этот — при знаках различия, бравый и подтянутый, с прямым, говорящим о готовности к повиновению взглядом. Из-под его небрежно расстегнутой гимнастерки виднелись бинты; левая рука покоилась на подвязке.
Рябов оживился, шагнул навстречу Емельянову, спросил:
— Вы один или с оторвавшейся частью колонны?
— Почти все прибыли, товарищ полковник.
— Что же случилось? Отстали или вперед проскочили? Почему разведчики не могли разыскать вас?
— Нас увели с маршрута.
— Кто?
— Переодетые диверсанты.
— Ну…
— Затянули колонну в засаду. Но ничего у них не вышло. Мы спешились, развернулись в боевой порядок и атаковали. Уничтожили восемь фашистских танков, отряд пехоты, две минометные батареи…
— Одна тактика у фашистов!.. — воскликнул Рябов, оглядываясь на командиров. Он думал сейчас о том, что вчера и позавчера переодетые в нашу форму немцы пытались уничтожить командование артиллерийского и одного мотострелкового полков дивизии и захватить материальную часть. Но командный состав полков не дал себя одурачить: диверсанты были разоблачены и перебиты… Конечно, в полках — там проще, там во главе каждого подразделения командир. А здесь — огромнейшая сборная колонна, в которой, кроме малорасторопного штабного офицера Емельянова, кажется, и командовать-то некому было.
— А начальник политотдела разве не с вами был? — обратился Рябов к капитану Емельянову.
— Старший батальонный комиссар Маслюков? — переспросил Емельянов, силясь что-то припомнить и морща лоб. — Кажется, был… Вроде видел я его.
— М-да… — озадаченно произнес Рябов, потупив глаза. — Вас-то в атаке ранило?!
— Да, но это пустяки! — бодро ответил капитан, уставив преданные глаза на полковника.
А тот молчал, размышляя о чем-то другом, видать о старшем батальонном комиссаре Маслюкове. Наконец вспомнил, что надо закончить разговор с Емельяновым, снова обратился к нему:
— Ну, молодцом! — и с теплой улыбкой похлопал капитана по здоровому плечу. — Я так и полагал: в оторвавшейся колонне есть командиры, политработники, значит, порядок будет. Только вот что, капитан, сбрейте-ка вы баки! Такой геройский командир, и вдруг… гусарский вид.
— Есть сбрить баки! — с готовностью повторил Емельянов под смех оживившихся офицеров. — Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
И только ушел Емельянов, как возле «эмки» появились старший батальонный комиссар Маслюков, военврач Савченко, Люба. Все отдали Рябову честь, кроме Любы, которая, казалось, ничего не замечала вокруг и ко всему была безразлична. Только нервически подрагивавшие тонкие дуги бровей да сухой блеск в зеленоватых глазах выдавали ее душевную муку.