В этом мире она жила, когда была ребенком. Здесь научилась узнавать голоса птиц, различать трели жаворонка и малиновки, здесь научилась удить рыбу и отличать съедобные ягоды от ядовитых.
Французский квартал воплощал для нее настоящее и будущее, а Болото и леса вокруг него — прошлое. Сюда она возвращалась не только когда навещала бабушку, но и когда бывало грустно ей самой.
В темной глубине мелькнуло узловатое туловище аллигатора. В тихом омуте кто только не водится, подумала Лина. С виду все гладко, но, стоит забыть об осторожности, моргнуть не успеешь, как зубастая пасть утащит тебя на дно.
Вот и Деклан Фицджеральд — такой же тихий омут. Лучше бы ему быть заезжим туристом, избалованным богатеньким бездельником; тогда она бы развлеклась с ним, а когда бы он наскучил, избавилась от него, не испытывая ни угрызений совести, ни сожаления.
Однако от человека, которого воспринимаешь всерьез, которого уважаешь, избавиться куда сложнее. А Лина не просто уважала Деклана — она им восхищалась. Восхищалась его решительностью, целеустремленностью, его чувством юмора. Да что там, он ей очень нравится — как друг. А вот как любовник — чертовски беспокоит.
Слишком уж многого он хочет! Лина почти физически ощущала, как он поглощает ее, подчиняет себе. Но что особенно пугало ее — она не находила в себе сил этому противостоять.
Рассеянно поигрывая медальоном-ключиком, она направилась назад, к дому у болота. «Пусть все идет как идет, — в который раз сказала она себе. — Время нас рассудит».
Невольная улыбка осветила ее лицо, когда, подойдя к дому, она увидела, как бабуля в соломенной шляпе с необъятными полями возится в саду.
— Кажется, пахнет горячим хлебом! — объявила Лина.
— Верно. Сегодня хлеб черный. Можешь, если понравится, взять и себе.
Одетта выпрямилась, потерла поясницу.
— А еще занеси хлеб нашему соседу в Дом Мане. Мне кажется, он ест что ни попадя.
— По виду не скажешь, он выглядит вполне здоровым.
— И бодрым, а? — Бросив на внучку быстрый взгляд из-под полей шляпы, Одетта снова вернулась к своим цветам. — Он что, приставал к тебе сегодня утром? У тебя такой вид…
Лина присела на ступеньку крыльца.
— Какой еще вид?
— Вид женщины, с которой мужчина начал свое дело, но не довел его до конца.
— Это дело я и сама могу довести до конца, если только в этом проблема.
Одетта громко фыркнула. Отломила веточку розмарина, поднесла к носу, наслаждаясь запахом.
— Раз уж у тебя кое-где свербит, к чему самой себя чесать, когда можно попросить другого? Мне, быть может, уже и под семьдесят, и выгляжу я старуха старухой, но могу распознать мужчину, готового устроить тебе встряску!