— Нет. — Жозефина решительно захлопнула дверь. — И не найдут. Она сбежала. Быть может, прямо сейчас смеется над тобой вместе со своим любовником.
Она столько раз повторяла эти слова, что уже сама почти в это поверила. Еще немного — и это станет правдой.
— Нет! Она не могла сбежать!
— Дурень! По-дурацки женился — и после свадьбы остался дураком! — Она подошла к гардеробу, распахнула дверцы. — Разве ты не заметил, что она взяла с собой кое-какую одежду? Горничная тебе не сказала?
Он видел лишь голубое бальное платье — пышное, словно свадебный торт, с оборками и розетками. Она так восхищалась этим платьем!
— Горничная ошиблась… — Но голос его дрогнул.
— Нет, это ты ошибаешься! А как насчет драгоценностей? — Жозефина сняла с полки обтянутую кожей шкатулку, откинула крышку. — Где жемчуга, что ты подарил ей на Рождество? А бриллиантовый браслет — твой подарок, когда ты узнал, что она беременна?
— Их кто-то украл.
Презрительно фыркнув, Жозефина вывалила содержимое шкатулки на диван.
— Взяла то, что ярче блестит. Таких девиц всегда привлекает внешний блеск. Обольстила тебя, втерлась в нашу семью, а теперь опозорила всех нас, покрыла стыдом наше имя!
— Нет! — крикнул Люсьен, сердце его рвалось на части. — Абби не могла меня бросить! Не могла бросить Мари-Роз!
— Быть может, к ребенку она и была привязана, но, как видно, они с любовником предпочли не обременять себя младенцем. И вообще, Люсьен, почему ты так уверен, что этот ребенок от тебя?
Щеки его запылали алыми пятнами гнева.
— Как ты можешь спрашивать? Ты целый год прожила с ней под одной крышей — и смеешь так о ней говорить?!
«Зерно сомнения посеяно, — сказала себе Жозефина. — Осталось его взрастить».
— Смею. Именно потому, что жила с ней под одной крышей — и при этом, в отличие от тебя, не была ни ослеплена похотью, ни околдована, уж не знаю чем там она тебя околдовала. Ты виноват не меньше ее. Если бы ты удовлетворял свои аппетиты как все прочие мужчины — дал бы ей денег, подарил пару побрякушек, — то не навлек бы на нас два скандала подряд!
— Платить ей? Как шлюхе? Как платит своим женщинам Жюльен? — Люсьен шагнул вперед, дрожа от ярости. — Моя жена — не шлюха!
— Она тебя просто использовала, — чеканя каждое слово, проговорила Жозефина. — Ты доверил ей честь нашей семьи, а она ее растоптала. Вошла в наш дом как служанка — сбежала как обманщица, как воровка в ночи, бросив плачущего ребенка.
Сжав плечи сына, она встряхнула его как куклу.
— Ты пытался изменить то, чего изменить нельзя. Ждал от нее слишком многого. Всем, кроме тебя, было ясно: не бывать ей хозяйкой Дома Мане!