— Вы, случайно, не из Дагестанского полка?
— Нет. Я Зелимхан из Харачоя.
— Зелимхан?.. — Дубов уже открыл рот, чтобы крикнуть часовому, но харачоевец, на половину вытянув из ножен кинжал, грозно предупредил:
— Один звук, и ваша голова долой будет. Поняли?
— Что вы хотите от меня? — спросил Дубов, невольно опускаясь на тахту.
— Дело есть, господин полковник.
— Какое?
— Освободите мою семью, господин полковник. Иначе будет плохо.
Дубов почувствовал, как тело его прошиб мгновенный озноб, кровь ударила в голову, перед глазами закружились предметы. Он судорожно дернулся, и папка с бумагами, лежащая на краю тахты, упала на пол.
— Освободите моих родных, — повторил Зелимхан, сделав шаг к Дубову. — Слышите? Чтобы завтра до полудня они были на свободе.
— Да, да... Сейчас, пожалуйста, — бормотал полковник, сам не зная о чем.
Незваный гость, прикрыв за собой двери, исчез.
* * *
С раннего утра полковник был мрачнее тучи. И ночной визит харачоевца, и распущенность офицеров крепости, и доклад начальника гарнизона, что все, дескать, в порядке — все это било по его расстроенным нервам. Дубов никому ничего не сказал о ночном визите Зелимхана, но, не зная, на ком сорвать зло, приказал: «Накрепко запереть семью разбойника Гушмазукаева, утроить охрану в тюрьме и у ворот крепости». Это распоряжение создало у него ощущение деятельности, и так примерно к часу дня настроение его стало улучшаться.
И тут грянул гром, и небо обрушилось на всемогущего начальника округа. Ему доложили, что только что на глазах у растерявшихся обывателей и нескольких невооруженных солдат Зелимхан похитил из городского парка сына полковника, посадил его к себе в седло и умчался на быстром своем коне. Пока офицер, первым узнавший об этом событии, собирал по тревоге отряд для погони, прошло добрых десять-пятнадцать минут, и всадник был уже далеко. Теперь с полсотни казаков скачут за ним по всем дорогам, но шансов поймать дерзкого абрека, если смотреть правде в глаза, очень мало.
Когда Дубов только услышал страшную новость, он судорожно глотнул воздух, и папироса вывалилась у него изо рта. Этот не знавший жалости к другим человек схватился за грудь и упал на диван. В кабинет к нему постепенно набиралось все больше пароду, здесь собрались почти все чиновники и офицеры крепости. Все они в растерянности уставились на своего начальника, беззвучно шевелившего губами. Вдруг сквозь толпу представителей местной власти пробрался солдат. Он тупо вытянулся перед полковником, козырнул по всей форме и протянул ему какую-то записку.