- Ты позволишь, ваше благородие? - Подчеркнуто уважительное обращение фельдфебеля ко мне.
- Без чинов, Иван Михайлович. Тут все бойцы, а не дети. Давай без политесов. Ты и по возрасту и по опыту у нас старший, тебе и слово. А я пока пойду, покурю. Вы промеж собой переговорите без офицерского пригляда. Думаю, всем на пользу будет. - И вышел на крыльцо. Как вам фокус? Дальнейший разговор я узнал позже от Толика. Своей спонтанной выходкой я его, да и остальных, здорово озадачил. Между тем, события в комнате продолжались уже без меня.
- А коли так... - Иван Михайлович поднялся с лавки. - Что ж, мил человек. Кажись перед обчеством. Коли тебя казачки приветили, то дело тебе знакомое. Считай мы и есть малый круг. Тут все друг другу в душу смотрители, как в миру нашими предками завещано.
А чтоб тебе легче было, то и мы наперво перед тобой покажемся. Все ли согласны?
Тут Толик малость изумился, мягко говоря. С подобной солдатской демократией он в отличие от меня не сталкивался. Понимаю, у него не было такой насыщенной жизни в течение этих месяцев попаданства как у моего благородия. Сперва ранение, а потом жизнь в казачьей станице. А казак - он всегда казак, что в 1812, что в 1996 году. Его даже советская власть в корне изменить не смогла.
Ничего, Толик, у меня самого вначале глаза по семь копеек одной монетой были. Наши предки тебя еще удивят и не раз, уж поверь. А Иван Михайлович между тем продолжил.
- С себя зачну. Солдат я. Все, что солдату знать надобно - знаю, что солдату свойственно - все со мной. И грехи и добродетели. Сам служу и с других службу спрашиваю без пощады. Не так молод, как хотел бы, но, как известно, старый конь борозды не портит.
Друг мой не шибко разговорчив, так и за него скажу. Вместе мы много дорог прошли. Верен, да смел Иван Федорович, но и жесток порой боле меры. Особо крыс не любит. Коней при нем лучше не забижать. Не терпит он этого и очень больно не одобряет. Звезд не хватает, вперед не лезет, но коли мне спину прикрывает, я супротив любого врага пойду.
Гаврила Савельич сам за себя скажет, мыслю, а я только одно добавлю.
Сергей Александрович - у нас командир и по присяге, и по совести, и по чину. Коли с нами пойдешь, станет и твой тоже. По ухваткам видать, что ты из начальных людей, да в деле голова одна быть должна. Вот наше с Иваном Федоровичем солдатское слово.
Грач только кивнул.
- Я не солдат, - это уже поднялся Гаврила, - но за Сергей Санычем пойду. Обузой не стану. Хоть палить, хоть саблей, хоть ножом иль топором. Скрадываться могу. Лес знаю. Боем и кровью спытан. С тобой, Иван Михалыч, по хозяйственной части встречались, да только не всегда я в управляющих ходил. - Грач на последнюю фразу мрачно хмыкнул, Перебийнис остался невозмутим.