на самом деле он оказался всего лишь властолюбивым чудовищем.
Кем надо быть, чтобы с такой готовностью манипулировать
людьми? Кем надо быть, чтобы использовать дочь как разменную
монету в своих интересах?
Теперь старые записи, прочитанные ранее, предстали в новом
свете. Он нигде не говорил, что хочет быть хорошим семьянином,
он желал лишь выглядеть таковым. Подлец готов был играть по
«-6s 248 ^
Э ЛИ ТА
правилам Уоллиса, пока это было ему на руку. Иллеа использовал
ровесников сына, чтобы получить поддержку. Он с самого начала
вел свою игру.
Меня затошнило. Я встала и принялась расхаживать по комнате,
пытаясь уложить все это в голове.
Как получилось, что вся эта история оказалась забыта? Почему
никто никогда не говорил о древних государствах? Куда
подевалась эта информация? Почему никто ничего не знает?
Я открыла глаза и запрокинула голову. Это казалось невероятным.
Должны же быть несогласные, которые рассказали бы своим
детям, как все обстояло на самом деле. Но, с другой стороны,
может, они и рассказывали. Я часто задавалась вопросом, почему
папа не разрешал рассказывать о древнем учебнике истории,
который он прятал у себя в комнате, почему известная мне версия
истории Иллеа никогда не существовала в печатном виде? Может,
потому, что, если бы появилось написанное на бумаге «Иллеа —
герой», люди просто взбунтовались бы. Если же все это
существовало исключительно в виде толков, когда все
представляли прошлое по-своему, как можно было сохранить
правду?
Интересно, Максон знал?
Внезапно я вспомнила одну вещь. Наш первый поцелуй с
Максоном. Он оказался для меня такой неожиданностью, что я
шарахнулась от него, к огромному смущению принца. Потом,
когда я поняла, что на самом деле хочу, чтобы Максон поцеловал
меня, я предложила стереть это воспоминание и заменить его
новым.
«Америка, я не думаю, что можно изменить историю», — сказал
он. На что я ответила: «Еще как можно. И потом, кто будет знать об
этом, кроме нас с тобой?»
С моей стороны это была шутка. Разумеется, если мы с ним
останемся вместе, то будем помнить эту историю, какой бы глупой
она ни была. Мы никогда не заменим ее на более эффектную
просто ради шоу.
249 ■'со
КИР А КА С С
Но весь Отбор затевался именно ради шоу. Если нас с Максоном
когда-нибудь спросят о нашем первом поцелуе, скажем ли мы
правду? Или этот маленький секрет останется между нами двоими?
Когда мы умрем, не будет больше никого, кто знает правду, и этот
миг, который был так важен для нас, перестанет существовать.
Неужели все так просто? Расскажи историю одному поколению и
повторяй ее, пока она не станет восприниматься как непреложный