думаю, тебе стоит собрать вещи. Просто на всякий случай.
Король улыбнулся. На фоне недавней вспышки это выглядело
зловеще.
—
Превосходная идея. На выход, сын.
Я посмотрела на Максона. Вид у него был убитый. Мне стало
стыдно. Принц открыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь покачал
головой и двинулся прочь.
Крисс ломала руки, провожая его взглядом. Я ее понимала. Во всем
этом было что-то угрожающее.
—
Кларксон, — негромко сказала королева Эмберли. —
Осталось еще одно дело.
—
Какое еще дело? — раздраженно бросил он.
—
Ну, новости же, — напомнила она ему.
—
Ах да. — Он опять подошел к нам.
Я поспешила вернуться в свое кресло, чтобы не оказаться снова
совсем рядом с ним. Голос короля звучал твердо и спокойно.
—
Натали, мы не хотели сообщать тебе об этом перед
эфиром, но мы получили плохие новости.
—
Плохие новости? — эхом отозвалась она, беспокойно
теребя ожерелье.
Король подошел еще ближе:
—
Да. К моему огромному сожалению, похоже, сегодня
утром твою сестру захватили повстанцы.
—
Что? — прошептала она.
—
Днем было обнаружено ее тело. Прими наши со-
болезнования.
К чести короля, в его голосе и в самом деле звучало что-то близкое
к сочувствию, хотя он произнес эти слова так, словно тренировался
выражать соболезнования, а не демонстрировал подлинные
чувства.
Он быстро вернулся к Максону и грубо вывел его за дверь. Натали
душераздирающе закричала. Королева бросилась к ней, принялась
об4- 272
Э ЛИ ТА
гладить по волосам, пытаясь успокоить. Селеста, никогда не
отличавшаяся сострадательностью, молча вышла. Ошеломленная
Элиза последовала за ней. Крисс задержалась и попыталась уте-
шить Натали, но когда стало понятно, что ее усилия не дают
никаких результатов, тоже вышла. Королева сказала Натали, что на
всякий случай к ее родителям приставят охрану и что она может
поехать на похороны, если захочет. Все это время она не выпускала
Натали из объятий.
Все так стремительно и так зловеще изменилось, что я оцепенела в
своем кресле.
Когда перед самым лицом у меня мелькнула чья-то рука, я от
неожиданности шарахнулась.
—
Не пугайтесь, пожалуйста, — сказал Гаврил. — Я
просто хотел помочь вам подняться.
Булавка на лацкане у него поблескивала, отражая свет.
Я протянула ему руку и поразилась тому, как нетвердо держусь на
ногах.
—
Должно быть, он очень вас любит, — заметил Гаврил,
когда я кое-как поднялась.
Я не смогла заставить себя взглянуть на него.
—
Почему вы так говорите?
Гаврил вздохнул:
—
Я знаю Максона с детских лет. Никогда еще он не
давал такого отпора отцу.
об4- 273 ^
КИР А КА С С
Гаврил отошел от меня и велел членам съемочной группы не
распространяться о том, свидетелями чего им довелось сегодня