Естественно, непринужденное отношение Ренессанса к явлениям жизни часто мотивировало раннее выполнение юношами и девушками половой функции теми же или схожими аргументами, которые Боккаччо вложил в уста одной дамы: «Законы природы важнее всего. Природа ничто не создала даром и снабдила нас благородными органами не для того, чтобы мы ими пренебрегали, а для того, чтобы мы ими пользовались».
Самой убедительной причиной в глазах женщин Ренессанса последовать совету дамы Боккаччо была мысль, что в противном случае «легко заболеть истерией, погубившей уже не одну прекрасную женщину», и что «лучшее средство против нее — брак с сильным и хорошо сложенным мужчиной».
При таком настроении любовная тоска мужчин и женщин Ренессанса носила, естественно, очень конкретный характер. Мужчина отнюдь не мечтает о равноправной подруге, рука об руку с которой он устремится навстречу высокой цели жизни, девушка также мало тоскует об освободителе и воспитателе ее души. Оба думают только об исполнении физического акта. Этим вполне определенным желанием исчерпывается вся их любовь.
Девушка этой эпохи не может дождаться, когда созреет для любви. В одном стихотворении Нейдхарта фон Рейенталя, изображающем деревенскую любовь, мать и дочь беседуют о праве последней на любовь. Шестнадцатилетняя дочка настаивает на том, что ее тело уже давно созрело для любви, мать держится другого мнения, однако дочь знает прошлое матери: «Вам же было только 12 лет, когда вы перестали быть девушкой». Мать сдается: «Ну хорошо, возьми себе любовников сколько хочешь». Дочь не довольствуется этим разрешением, она хочет, чтобы ей не мешали, и тут выясняется, почему мать находила дочь еще слишком юной для любви.
«Я бы охотно это сделала, если бы вы сами не отнимали у меня из-под носа мужчин. Черт бы вас побрал! Есть же у вас муж, на что вам еще другие мужчины?» Мать, видя, что ее обличили, соглашается на все: «Ну хорошо, дочка. Только смотри молчи. Будешь ли ты любить много или мало, я ничего не буду иметь против, хотя бы тебе пришлось качать на руках младенца. Но и ты не болтай, когда увидишь, что я отдаюсь любви».
Эта взаимная зависть женщин, особенно зависть матери к дочери, имеющей больше шансов на любовь, — довольно распространенный мотив в литературе эпохи. Наиболее классическим примером в этом отношении является нюрнбергская масленичная пьеса «Вдова и ее дочь на праздновании Масленицы», специально трактующая об этой зависти, притом в самом грубом тоне. По господствующему обычаю, вопрос отдается на разрешение судилища, которое, выслушав обе стороны, должно высказаться, кто из них, мать или дочь, имеет право первой выйти замуж. Мать мотивирует свое право первенства тем, что она молодая похотливая вдова и не может жить без мужчины, так как привыкла к «мужскому мясу», тогда как дочь ссылается на то чувство сладострастия, которое испытывает, когда батрак ее обнимает и целует. После того как все десять судей высказали свое мнение, мораль пьесы сводится к тому, что мать и дочь имеют одинаково большие права, так как «ночной голод мучает и женщин и девиц».