Олигарх тем временем беспокоился.
— Какого хрена так медленно?! — орал где-то далеко Мазаев.
Пора было поставить индюка на его место.
— Я тебе не шофер, чтоб меня подгонять.
Такую наглость в разговоре с хозяином мог позволить себе только Бесфамильный. В ответ Мазаев разразился потоком площадной брани, на что Алексей посоветовал заткнуть хлебало и не мешать ему делать свою работу.
Что этот кабан мог сделать ему? Наоборот, это его жизнь и власть полностью зависели от того, будет ли одержана эта победа. А когда он, генерал Бесфамильный, размажет новосибирцев, он сам сможет диктовать кабанчику свои условия. Или зажарить его с гарниром.
Шел третий день осады, когда они узнали про бойню в Гусево.
Алексею было плевать на каторжников. Да и на крепостных деда Мазая — тоже. Но там были шестеро из его людей. Целых два запасных экипажа, задержавшиеся из-за пустяковой болезни. Сырой воды попили не вовремя. Люди, с которыми он прошел огонь и воду.
Всего через полчаса бешенной езды Бесфамильный с небольшим отрядом сопровождениями был на месте, и увидел маленький ад на земле.
Рев моторов распугал стаю воронья, и черные птицы теперь носились над тем, что было селом Гусево. Еще одним населенным пунктом, почти не отличимой от той деревни, которую они сами сожгли в соседней Кемеровской области.
Под багровым небом догорали остатки домов, из пепла и золы торчали только кирпичные печи.
Бес нашел останки Цепового возле бывшего здания почты, одного из немногих, совсем нетронутого пламенем. Не весь труп, а обтянутый кожей череп. Безглазая голова бывшего помощника депутата, убийцы и любителя лишать девственности бутылкой от шампанского, покоилась на железном пруте. Глаза давно выклевали вороны.
Рядом на стене несмываемой краской было выведено:
«Мы, прошедшие все ады вселенной, получили за это высокое право убивать убийц, пытать палачей и предавать предателей…»
Русские люди города Подгорный, Новосибирская область
Бесфамильный присел на корточки, глядя на пепелище. Вот те на…
Его конкурент за престол Заринска был мертв. Скверно мертв. Но радости это ему не принесло. Потому что судьбу Черепа разделили его, Беса, товарищи, с которыми он шел с самого Казахстана. Разве что тела тех не были изувечены, а просто лежали кто вразброс, кто среди огромного кровавого штабеля на пилораме.
У них не было времени хоронить всех убитых; их тут было не меньше тысячи, а экскаватора поблизости не нашлось. Мазаев пусть своих сам прикапывает, решил Бес. Но троих рядовых, двух сержантов и лейтенанта вооруженных сил страны, которая была ему хоть и мачехой, но своей, они похоронили.