– Абсолютно.
– Так вот клянусь тебе всем святым, что я говорю чистую правду, и только правду, и ничего, кроме правды.
– Говори.
– Я специально облетал на вертолете, до того, как закончится срок ультиматума, весь Грозный вдоль и поперек, подлетел даже к Гудермесу, и наблюдал, как тысячные толпы мирных жителей тянутся из Грозного прочь по открытым мной коридорам.
– Но может, в тревожных сообщениях СМИ была какая-то доля правды? – сказал Матейченков.
– Тут есть один любопытный психологический нюанс, – произнес Куликовский. – Ты любишь Маяковского? – спросил он неожиданно.
– Маяковского?
– Ну да. Он у нынешних горлопанов сегодня не в чести, но я его уважаю.
– При чем тут Маяковский?
– Сейчас объясню. Видишь ли, он однажды высказал замечательно точную мысль:
Радость
Ползет улиткой,
У горя —
Бешеный бег.
– Костя, а ты не перебрал пивка? В такую жару оно может крепко в голову ударять, – улыбнулся собеседник.
– Я могу выпить и впятеро больше, и ни в одном глазу, – заверил генерал-лейтенант запаса.
– Тогда объясни: какое отношение имеет поэт Маяковский к ультиматуму генерала Куликовского?
– Самое прямое. Пойми простую вещь. Если бы я в листовках извещал, что, допустим, раздаются бесплатные учебники для школьников к новому году, или водопровод, давно сухой, с завтрашнего дня наполнится водой – допускаю, эти вести могли бы дойти не до всех: «Радость ползет улиткой». Но если речь идет о жизни и смерти… Извини меня. Любой, кто прочтет такую листовку, двадцать соседних домов обежит, чтобы проинформировать соседей. «У горя – бешеный бег». Согласен?
– Ты прав.
– Потому мне и было дьявольски обидно слушать и читать напраслину, которую на меня возводили некоторые наши газеты и телевидение, все – ужасно независимые, дальше некуда!
– Но тебе, в конечном счете, плевать на них.
– Так я и сделал. Рассудил просто: каждому свое, как начертал Гитлер на воротах концлагеря. А за три тыщи лет до него изрек мудрейший царь Соломон…
– А именно?
– Когда вышел срок ультиматума, я рассудил, что все, кто хотел, из города ушли, следовательно, в Грозном остались одни бандиты. Но… тут в России изменилась политическая погода. Ты же сам знаешь, какая она в Москве капризная. Бандиты это всегда тонко чувствуют. Они тут же обратились к нашему руководству с просьбой начать переговоры…А начальство у нас, известное дело, сердобольное, оно сразу и согласилось.
– И в результате мы опять очутились у разбитого корыта, – подытожил генерал Матейченков.
– И в который раз!
* * *
Им снова довелось встретиться, когда дела снова привели генерал-полковника Матейченкова спустя полтора месяца в Краснодар.