Он не хотел сближаться с женщиной, которая задавала острые вопросы и смотрела на него с выражением испуга и обиды, причиной которых был он.
И вот он ведет ее, хрупкую и доверчивую, несмотря на грубые слова, которые говорил всего минуту назад, по темным коридорам и держит Молли за руку, а его пальцы переплетены с ее маленькими пальчиками. Это было приятно. Слишком приятно. Он давно не ощущал столь нежного прикосновения. Многие годы Джейкоб не позволял себе сблизиться с кем-нибудь. Молли Паркер привлекла его своей нежностью и мягкостью, решимостью и силой. Он не хотел увлекаться, но тем не менее увлекся.
Он приехал сюда, чтобы продать дом. Основная его задача — воссоединение семьи. Но никак не соблазнение Молли Паркер. Нет!
Внутри у него пустота. Пустота и боль. Даже хуже. Его душа полна ядовитых воспоминаний и сожалений, правды о себе, о том, на что он способен. Он ничего не может дать Молли Паркер. Ничего, что она захотела бы принять.
Кроме розы.
— Почему мы опять пришли сюда? — спросила Молли, когда Джейкоб привел ее в кабинет. Ей было душно в этой комнате, несмотря на открытые окна.
— Я кое-что нашел, разбирая дела отца. — Джейкоб отпустил ее руку, обошел стол и начал рыться в бумагах. — Его документы были в ужасном беспорядке, что, вообще говоря, неудивительно.
— Я мало что знаю о вашем отце, — осторожно сказала Молли. — Кроме…
Глаза Джейкоба сверкнули. Он опять насторожился, замкнулся.
— Кроме чего? — поинтересовался он.
— Того, что знали все вокруг. Что говорили в деревне.
— А что говорили в деревне? — Джейкоб был нарочито спокоен.
— Что он был очень обаятелен, — поколебавшись, ответила Молли. — И пил.
— И то и другое правда. К сожалению, он не был заботливым отцом.
Джейкоб произнес это так равнодушно, что Молли, не удержавшись, спросила:
— Вам это, наверное, неприятно?
Он посмотрел на нее, сузив глаза.
— Да. Мне это было неприятно всегда. — В его тоне промелькнула какая-то горькая нотка, которой Молли не ожидала. Словно это сказал не внешне сдержанный человек, а существо, прячущееся где-то внутри, способное мучиться и переживать. — Мне это неприятно из-за братьев и сестры, — продолжал Джейкоб, — которым и я не смог дать очень много.
— Но вы пытались.
Он пренебрежительно повел плечом и вновь занялся бумагами:
— Мой отец, как ни странно, был способен на кое-какие добрые поступки. Как этот, например.
Джейкоб протянул Молли толстый, пожелтевший от времени лист пергамента.
— Что… — начала Молли. У нее перехватило дыхание. К пергаментному листу была прикреплена роза, засохшая, с пожелтевшими лепестками, и все-таки прекрасная. А под ней незнакомым почерком было написано: «Роза Молли».