— Наша армия успешно отразила первые атаки. Противник успеха не имеет! — Исии встал. Его сухонькая фигура одиноко, как суслик на кургане, торчала на возвышении кафедры. — Пробил наш час, господа! — резкий металлический голос Исии звучал торжественно. — Через двое суток мы должны доказать на деле свою готовность к войне. Немедленно всю деятельность отряда подчинить изготовлению оружия секции Танака[9]. Все эксперименты временно прекратить. Никаких опытов. Мы должны думать только об уничтожении противника. Приказываю: всем быть в распоряжении начальника первого отдела. Вступает в силу боевой приказ!
Исии сошел с кафедры и быстро направился к двери, как бы показывая путь. Он слышал сзади шум отодвигаемых стульев, но ожидаемого оживления не было. Не было и разговоров. Тишина висела за спиной, словно кто-то готовился нанести ему удар в спину. В дверях Исии испуганно оглянулся. Жуткими зеленоватыми пятнами качались лица сотрудников, спешивших за ним. Сердце старика болезненно сжалось от предчувствия чего-то страшного и неотвратимого.
Некоторое успокоение пришло в работе. Наблюдая за отсадкой блох и закупоркой резервуаров бомб, Исии обрел обычное чувство уверенности в своих силах. Ровными рядами выстроились фарфоровые бомбы. В четыре часа утра подошли машины. Исии решил поехать на аэродром и проверить состояние складов.
Свежий предутренний ветерок приятно бодрил. Быстрое движение развеяло остатки мрачного настроения. В самом деле, из-за чего волноваться? Одиннадцатого он сбросит на голову противника сотни килограммов чумы. Через два, самое большее три дня — значит, тринадцатого утром — запылают очаги эпидемий по всему востоку: в городах и в армии. Эпидемия перережет железные дороги, крепким кордоном отгородит запад. Войска будут лишены продуктов, боеприпасов... деморализованы чумой! Следует еще забросить диверсантов-смертников с азиатской холерой. Чума и холера! Уж они-то не подведут никогда! Не изменят, не испугаются, не предадут... И вдруг мысль сделала странный скачок: три дня назад на Хиросиму упала атомная бомба. Первая в мире атомная бомба. Американцы кричат, что города больше нет. Города Хиросимы... Исии помнил этот тихий городок. Он целый год работал там в клинике. Проходил практику. Совсем молодым. И вот — города нет.
— Господин профессор! — услышал он тихий голос шофера. — Разрешите спросить... задать личный вопрос?
Что его интересует сейчас? Какое личное может тревожить солдата в такое время? Исии доброжелательно отозвался:
— Разрешаю, Судзуки. Говори.
— Я из Хиросимы, господин профессор... Говорят, мой город стерт с лица Ямато, — и замолчал, напряженно ожидая ответа.