Единый возглас вырвался у всех. Солдаты поднимались. Даже раненые, покачиваясь, вставали.
Японцы, не обращая внимания на потери, шли в атаку. Карпов бросился им навстречу, стреляя из автомата. Вокруг кипела рукопашная схватка, слышались стоны, хрипы, возгласы. Где-то близко раздался голос Подгалло:
— Вперед! Победа на гребне! — он первым кинулся за знаменем.
«Жив!» — удивился Карпов, взглянув на знаменосца. Близко от лейтенанта замелькали желто-зеленые мундиры. Лейтенант упал, но знамя успело лишь чуть наклониться: его подхватил Золотарев.
Разорвался снаряд. Комья земли скрыли Подгалло. Взрывная волна опрокинула Карпова. Поднявшись, он увидел: подполковник медленно клонится набок. Карпов в несколько отчаянных прыжков опередил всех и еле успел подхватить его. Обветренные черные губы подполковника слабо шевелились. Лицо было залито кровью. Глаза тускнели, смерть гасила их.
— Вперед! Не останавливаться... — расслышал Карпов. — Только вперед... — Подгалло дрогнул, брови его поднялись, и лицо приняло удивленное выражение, словно он не мог понять, что это с ним произошло.
Карпова душила ярость. На глазах закипели слезы. Убит Подгалло!
Карпов выпрямился во весь рост и, не вытирая слез, крикнул:
— Вперед! Отомстим!
— Отомстим! Смерть самураям! — лавина солдат, намного опередив знамя, покатилась к вершине сопки.
Трупы в зелено-желтых мундирах устилали путь батальона. Вырвавшиеся вперед солдаты залегли около последнего, уже онемевшего, колпака дота.
Идя следом за атакующими, Зайцев ни на секунду не забывал о Шкорине. Воспользовавшись затишьем, он побежал к правому доту и недалеко от него увидел неподвижное тело Шкорина, наполовину скрытое раскидистым кустом бузины с яркими гроздьями ягод, похожими на пятна крови.
Шкорин дышал глубоко и прерывисто. Правое плечо его, лицо и шея были в крови. Когда Зайцев кончил перевязку, Шкорин застонал и открыл глаза.
— Костя?.. — он слабо улыбнулся. — Заняли наши сопку?.. Да?.. Ну и ладно...
30
Фрол Куприянович Зотов, растерянный и бледный, в ночном халате, в сапогах на босу ногу, бегал из комнаты в комнату, собирая ценности: статуэтки дорогого фарфора, золотые и серебряные безделушки, ковры, которым было много-много лет. Вещи уже не помещались в сейфе, и Фрол Куприянович остановился перед открытой стальной дверцей, бережно прижимая к груди бронзового рыцаря — старинные голландские часы. Они были особенно дороги: в основании их были спрятаны ценные бумаги — акции японских заводов. Ужас лишил старика сообразительности. Больше смерти боялся Зотов русских войск: все его имущество будет отобрано, кому понадобится потом нищий? «Бывший винокуренных заводов владелец». Бывший!..