Обитатели Кокбилл-стрит смогли бы уступить дорогу даже кротости.
Неясное понимание, что есть правила, удерживало, физически и духовно, людей на этой улице. И они проходили по жизни с тихим, сковывающим страхом, что они живут не совсем по этим правилам.
Люди говорят, что существует один закон и для бедных и для богатых. Это не правда. Все законы и правила существуют для тех людей, которые достаточно глупы, чтобы думать как обитатели Кокбилл-стрит.
Стояла странная тишина. Обычно здесь носились толпы детишек, телеги направлялись в порт, но сегодня здесь было очень тихо.
Посреди улицы была расчерчена мелом таблица для игры в классики.
Ваймз почувствовал слабость в ногах. Эта таблица все еще здесь. Когда он в последний раз видел ее? Тридцать пять лет назад? Сорок? Ее наверно перерисовывали тысячи раз.
Он довольно хорошо играл в нее. Конечно, они играли в нее по Анк-Морпоркским правилам. Они пинали не гальку, а Вильяма Скаггинза. Это была одна из многих изобретательных игр, в которые они играли, где надо было скакать, прыгать и пинать Вильяма Скаггинза, до тех пор, пока он не впадал в один из своих припадков, пускать слюни и жестоко биться головой об мостовую.
Ваймз мог попасть Вильямом девять раз из десяти. На десятый раз Вильям кусал его за ногу.
В те дни, жизнь была простой и прямой и состояла из издевательств над Вильямом и поисками еды. Не было никаких вопросов, на которые надо искать ответы, за исключением может быть, как залечить болячку на ноге.
Сэр Самуэль оглянулся на пустую улицу, и выкатил ногой камень из канавы. Затем он толкнул его в один из квадратов, подтянул свой плащ, и поскакал по клеткам...
Что там надо кричать, когда скачешь? «Шишли-мышли, сопли вышли!»? Нет?
Или что-то типа «Вильям Скаггинз — ду-ра-чок!»? Теперь он весь день будет думать над этим.
В доме напротив открылась дверь. Ваймз замер с одной поджатой ногой.
Оттуда, медленно и неуклюже, вышли двое в черном.
Это потому, что они несли гроб.
Необходимая торжественность была нарушена их суетой, вытягиванием застрявшего в дверях гроба, помогая двум другим носильщикам тоже выбраться на свежий воздух.
Ваймз вовремя опомнился, опустил поджатую ногу, затем еще больше опомнился, и снял головной убор в знак уважения и скорби.
Вынесли еще один гроб. Он был значительно меньше. Его несли только двое, хотя, наверно, хватило бы и одного.
Пока скорбная процессия выбиралась из дома, Ваймз шарил по карману в поисках бумажки с написанным Камнеломом адресом. Вид процессии с одной стороны был забавен, как цирковая сцена, когда карета останавливается, и дюжина клоунов начинает из нее выбираться. Места было слишком мало для такой толпы соседей.