Однако он выглянул из окна, на всякий случай. Река булькала и бурлила под ним. Не было никаких следов, даже на знаменитой коре спекшихся отбросов держащихся на реке. Но было еще одно пятно грязи на подоконнике.
Ваймз соскреб немного и понюхал.
— Похоже, что еще немного белой глины, — сказал он.
Он не мог вспомнить хоть где-то место с белой глиной в окрестностях города. Как только выходишь из города то везде есть только жирный чернозем вплоть до Рамтопса. Человек, перешедший через поле, вырастал на два дюйма.
— Белая глина, — сказал он. — Где здесь поблизости, черт побери, земля с белой глиной?
— Это мистично, — сказал Камнелом.
Ваймз весело ухмыльнулся. Это действительно мистика. А он не любил мистики. Мистика обычно становилась сложнее, если ее не отгадать с самого начала. Она размножалась.
Обычные убийства случались всегда. И обычно даже Камнелом мог разобраться в них. Когда обезумевшая женщина стоит над лежащим мужем с торчащей из него изогнутой кочергой и причитает: «Он не должен был так говорить о нашем Невилле!», то получаешь слишком мало вариантов для обдумывания между двумя чашками кофе. И когда в субботнюю ночь находишь кучу различных частей тела пригвожденных к стенам, потулку и полу в «Штопаном барабане», а остальная клиентура сидит ошарашенная, глазея по сторонам, совершенно не нужен интеллект Камнелома, чтобы разобраться что произошло.
Он посмотрел на останки отца Тубелчека. Было удивительно, сколько вытекло крови, с его тонкими руками и неразвитой грудью. Он, конечно же, не мог хорошо драться.
Ваймз наклонился и осторожно поднял одно веко трупа. Мутный голубой глаз с черным зрачком смотрел на него из того места, где сейчас находился старый священник.
«Религиозный старик, что жил в двух тесных комнатках и конечно же не делавший ничего такого... Какую угрозу кому он...?»
Констебль Посети просунул голову в дверь.
— Там гном внизу, без бровей и кудрявой бородой, говорит, что вы сказали ему прийти, сэр, — сказал он. — И некоторые граждане говорят что отец Тубелчек был их священником и они хотят похоронить его как подобает.
— А, это должен быть Малопопка. Пришли его сюда, — выпрямляясь, сказал Ваймз. — Остальным скажи, что придется подождать.
Малопопка забрался по лестнице, увидел сцену и успел добежать до окна еще до того как его вырвало.
— Теперь лучше? — спросил Ваймз, когда все закончилось.
— Э... да. Я думаю.
— Тогда займись этим.
— Э... а что конкретно вы хотите, чтобы я сделал? — спросил Малопопка, но Ваймз уже спускался по лестнице.
Ангуа зарычала. Это послужило сигналом Кэрроту, что он может опять открыть глаза.