Чуть ли не наибольшую опасность для человека в скафандре и их суперпрочных композитных помощников представляли шуршоны, гигантские муравьи высотой в сто двадцать и длиной около двухсот тридцати сантиметров, названные так за специфическое, громкое шуршание, которое они при движении издавали своими конечностями. Подобные переростки обладали такой невероятной силой, что передвигали гигантские валуны, жвалами перекусывали прочнейшие титановые сплавы, а клешнями на передних конечностях разрывали уникальные боевые скафандры как простую бумагу. Уничтожить шуршонов, конечно, было возможно, но всегда настоятельно рекомендовалось поспешно убираться с их дороги.
С большей глубины, чем в шесть километров не вернулся ни один человек и ни один робот, так что о тамошней флоре и фауне ученые пока только догадывались да выдвигали гипотезы. Каждый год в городке ожидались какие-то миниатюрные и сверхпрочные механические разведчики со сказочной автономностью. Но если подобные приборы и существовали у военного ведомства, распылять такие дорогостоящие и секретные механизмы на не стратегической планете, не спешили. На запросы учёных постоянно отвечали отказами. Скорей всего подобных новшеств вообще не существовало, а значит, не могло быть и в арсенале научно-исследовательских институтов. Но пока местным исследователям и так работы хватало по горло на близлежащих пятикилометровых глубинах.
Влад с Пабло отлично знали весь маршрут движения. Скорей всего неоднократно здесь проходили, потому что с объёмной голограммной картой сверились во время спуска всего два раза. При первой остановке Влад стал давать некоторые разъяснения и инструкции, причём делал это так, чтобы именно Тантоитан расслышал каждое слово:
— Однажды у нас вылазка прошла без единого выстрела. Но это — редкостное исключение из правил. А то, что вы до сих пор уложили парочку пыхтунов, да тройку гритаров — тоже считается лёгкой прогулкой. Но нам кажется подобное спокойствие несколько странным. После землетрясения все хищники, как правило, активизируются. Так что не расслабляйтесь, дальше пойдут заросли жадении, слюнтяйки красной и порой среди них жгутары могут расти. По тем местам даже кенгозвери редко проходят.
Предупреждение было не лишним. Подобные оазисы хищной растительности человек проходил без особого физического труда, но вот внимание требовалось при этом повышенное. Жадения — прекраснейший, один из самых ярких цветов Хаитана, названный так из-за своей жадности. Толстенный, гибкий стебель цветка до высоты четырёх метров опоясывался рядами ядовитых колючек, а вот последние три, четыре метра считались самыми нежными и ранимыми. И когда огромный цветок бросался вниз и заглатывал свою жертву, место соединения его со стеблем можно было без труда перерубить ножом или легко перегрызть зубами. Чем некоторые хищники и пользовались. Ведь порой жадения хватала жертву слишком тяжёлую и крупногабаритную, поднять такую тушу наверх и там переварить считалось делом невозможным, но всё равно цветок схваченную добычу не отпускал. Вот тогда и устремлялись к нему все, кто находился поблизости, насыщаясь нежной плотью верхней части стебля, а потом и самим цветком.