— Сокол, почему твои родители не пришли ко мне, как я просила?
— Я забыла передать, что вы их вызывали, — постаралась спокойно ответить я. — Людмила Адамовна, разрешите мне сказать?
— Я, по-моему…
— Пожалуйста, — невежливо перебила директрису. — Это дурацкая сплетня и про то, что я лесбиянка, и про то, что я беременная. Я ни то, ни другое. Просто у нас был конфликт с одной девушкой, а потом появилось вот это… Честно… У меня и времени-то на все это нет. Я вечером на тренировках. Днем в школе. Никакой личной жизни. У меня даже парня нет.
— Все-таки я бы хотела побеседовать с твоими родителями, — строго сказала Монсеррат Кабалье.
— Я им передам. Вы, впрочем, можете им сами позвонить. Проблема только в том, что моя семья не знает, что творится в школе. Но когда они узнают, то не думаю, что мой отец придет в восторг от происходящего. Доказать мою невиновность можно элементарно. И вы понимаете, что папа этого так не оставит. Я не лесбиянка и не беременна. Если вам всем недостаточно моего слова, то вызывайте родителей.
— Ярослава, ты можешь объяснить, как получилось, что об этом начали говорить? — спросила Дуля очень мягко и как-то неожиданно тепло улыбнулась.
— Фаина Георгиевна, я не знаю, — развела я руками. — Я уже сказала, что это Красавина и Петрова распускают сплетни. Я даже не знаю из-за чего.
— Ты пойми, девочка, этого не надо стыдиться. Мы здесь всего лишь хотим помочь тебе.
Я потерла глаза. Как же я устала. Надоели они мне все. На-до-е-ли! Что они лезут в мою жизнь? Зачем? Ничего, и с этим справлюсь. У меня все получится. Я сделала глубокий вдох и очень медленно выдохнула.
— Я не стыжусь. Я нормальная, понимаете? Не беременная, не лесбиянка, я нормальная. Просто поверьте мне, прошу.
— Мы верим, — сладко тянула Дуля.
Стало так противно и обидно из-за того, что они мне не верят. Сидят старые кошелки, из которых песок сыплется, и говорят какую-то несусветную ерунду. С ужасом всматриваюсь в их лица — молодые, старые — такие страшные, такие мерзкие. Что вы знаете обо мне? Как смеете осуждать? Как можете обвинять в чем-то, не разобравшись? Почему не наказываете виновных? Почему продолжаете добивать меня? Как же я вас ненавижу! Вы еще хуже лепрозория. Я не ожидала от себя этого. Достала телефон из штанин. Выбрала номер отца и положила трубку на стол перед Людмилой Адамовной.
— Нажмите зеленую кнопку, и вы позвоните моему отцу. Вызывайте его в школу, если мне не верите. Вот прямо сейчас звоните ему и вызывайте. Я ни в чем не виновата, а папе, полагаю, будет очень интересно узнать, как унижают его дочь.