— Моя жизнь какая-то тайна, но я еще жив, — отвечал Конрад. — Я пришел сюда, чтобы сдержать свое слово и увидеться с Эверардом и Джонатаном. Случай или, лучше, Провидение привело меня в ту минуту, когда я мог спасти тебя от преступления, и какого ужасного преступления, — сыноубийства.
— Возможно ли? Возможно ли это? — проговорил граф, как будто в бреду.
— Чтобы объяснить мое неожиданное появление, я расскажу тебе историю моей безвестной жизни. Сначала я требую от тебя честного слова сохранить мою тайну. Люди не поймут побуждений, которым я покорился в выборе своей судьбы, и могут оклеветать меня, осудить мои поступки, но я предаюсь суду одного Бога, который видит чистоту моих намерений.
Конрад равнодушно начал рассказ о своей несчастной, судьбе, но окончил его с горькими слезами. Максимилиан слушал с братским участием, его лицо мало-помалу прояснялось, он сделался спокойнее.
— Благодарю, Конрад, — сказал он, выслушав историю своего брата, — благодарю за твое братское доверие. Твой рассказ заключает в себе много удивительного, странного, но, слушая его, я вспоминал людей, которых я знаю, которые живут еще и дышат. А за несколько минут до этого я видел какие-то призраки. Конечно, я был расстроен; я говорил об Альбине, о привидениях, о мщении, не так ли?
— Да, — отвечал Конрад, с изумлением взглянув на своего брата.
— Боже мой! — снова начал Максимилиан с горькой улыбкой. — Самые сильные души имеют свои минуты слабости. Я, Максимилиан фон Эппштейн, которому удивлялись в совете наследника Цезаря, я мог верить каким-то бредням. Ты удивляешься мне, брат?
— Я жалею тебя, — отвечал Конрад, — твой гнев и потом твой страх испугали и смутили меня.
— Так, — продолжал Максимилиан, покачав головой, — я не мог подавить своего бешенства. Благодарю Бога и тебя, Конрад, что я не сделался убийцей. Но этот молодой безумец слишком разгорячил мою кровь. Он отделался только легкою раною, говорил ты? Это будет уроком ему и внушит более почтения к отцу, я надеюсь. Что касается угроз мертвой, того бреда, в котором она явилась мне, я не так молод и не так глуп, чтобы верить подобным химерам: и ты, Конрад, воин наполеоновской армии, конечно, считаешь эти привидения бреднями?
— Кто знает? — сказал Конрад с задумчивым видом.
— Как, — возразил Максимилиан, — ты веришь в мертвецов и призраков?
— Господь повелел молиться за усопших, — сказал Конрад. — Почему же и умершим не присматривать за живыми?
— Замолчи, замолчи, — прервал граф, побледнев от страха, — этого не может быть. Все связи между жизнью и смертью расторгнуты, я уверен в этом, я хочу этого. Брат, брат, пощади меня!