Подле нас находилась дача госпожи Люсьен, муж которой был большим другом моего отца. Однажды вечером она пригласила нас, меня и мать мою, провести весь следующий день у нее в замке. Муж ее, сын и несколько молодых людей, приехавших из Парижа, собрались там для кабаньей охоты, и большой обед должен был прославить победу нового Мелеагра. Мы дали слово.
Приехав в замок, мы не застали уже охотников. Впрочем, время от времени до нас должны были доходить звуки рога, и при помощи их мы могли явиться на место, когда бы захотели, и получить все удовольствие охоты, не рискуя устать. Господин Люсьен остался в замке с женой, дочерью, моей матерью и со мной; Поль, сын его, распоряжался охотой.
В полдень звуки рога начали заметно приближаться; мы услышали сигнал, повторившийся несколько раз. Господин Люсьен сказал нам, что теперь время смотреть; кабан утомился, пора садиться на лошадей; в ту же минуту прискакал к нам один из охотников с приглашением от Поля. Господин Люсьен взял карабин, повесил его через плечо; мы сели на лошадей и отправились вслед за ними. Матери наши пошли пешком в беседку, недалеко от которой происходила охота.
Через несколько минут мы были уже на месте, и, несмотря на отвращение мое к этому удовольствию, вскоре звук рога, быстрота езды, лай собак, крики охотников произвели свое действие, и мы, Люция и я, полусмеясь и полудрожа, поскакали наравне с самыми искусными кавалерами. Два или три раза видели мы кабана, перебегавшего аллеи, и каждый раз собаки следовали за ним все ближе и ближе. Наконец он прислонился к большому дубу, оборотился и выставил голову своре собак. Это было на краю прогалины в лесу, на которую выходили окна павильона, так что госпожа Люсьен и мать моя могли видеть все происходившее.
Охотники стояли вокруг в сорока или пятидесяти шагах от того места, на котором происходило сражение. Собаки, разгоряченные скорым бегом, бросились все на кабана, который почти исчез под их движущейся и пестрой массой. Время от времени одна из нападавших летела вверх на высоту восемь или десять футов от земли и падала с визгом, вся окровавленная; потом бросалась в середину клубка собак и, несмотря на раны, вновь нападала на своего неприятеля. Это сражение продолжалось не более четверти часа, и уже десять или двенадцать собак были ранены смертельно. Это зрелище, кровавое и ужасное, сделалось для меня мучением и, кажется, то же действие произвело на других зрителей, потому что я услышала голос госпожи Люсьен, которая кричала: «Довольно, довольно; прошу тебя, Поль, довольно!» В ту же минуту Поль соскочил с лошади с карабином в руке, подступил несколько шагов к кабану, прицелился и выстрелил.