– Тринадцать ноль-ноль… Первый офицер – готов…
Напарник даже не пытается встать с кровати, лишь прячет голову под одеяло и надрывно кашляет. После вчерашнего он со мной не разговаривает и даже не смотрит в мою сторону. Выползает из кровати лишь для похода в уборную или для того, чтобы взять банку с едой и вновь вернутся под одеяло.
Вчера он отказался поворачивать ключ и нажимать на кнопку.
«Серёга, пойми, это бесполезно! Там никого нет! Мы одни выжили! Нам надо выбираться отсюда, а не как обезьяны на кнопку тыкать, в ожидании того, что нам банан за это принесут… Бежать надо…» – глаза напарника блестят, лицо бледное, но с лихорадочным румянцем на щеках, а в уголках губ капельки запекшейся крови.
«Капитан Ермолаев, отставить панику! – я сорвался на крик, чтобы хоть как-то остановить его истерику. – Никаких “бежать”! Действуем четко по уставу и инструкциям! Немедленно занять свой боевой пост!»
«Серёг, какие, к черту, “капитаны”? Какой на хрен “устав”! Нам шкуры свои спасать нужно, а не инструкции идиотские выполнять! А-а-а!..» – он схватил меня за грудки и кричал уже мне в лицо. Изо рта у него несло такой вонью, что меня замутило и чуть не вырвало. Не в силах больше терпеть, я от всей души ударил напарника в лицо. Так как мы стояли вплотную, мой удар вышел не сильным, но напарнику этого оказалось достаточно, чтобы перелететь через всю комнату и рухнуть на нары, при этом смачно приложившись затылком о бетонную стену. В довершение всех бед его тут же скрутил сильнейший приступ кашля, который продолжался не менее получаса.
Но я даже не думал хоть чем-то помочь ему. Подойдя к напарнику, сорвал с его пояса цепочку с ключом и вернулся к пусковой панели, вставил оба ключа в замочные скважины. Затем достал из чулана швабру, сломал ее пополам. Нужно максимально быстро повернуть ключи, рассинхронизация не должна составлять более сотой доли секунды. Теперь обломками черенка от швабры надавить на пусковые кнопки.
– Если так надо, буду все делать в одиночку! – процедил я сквозь зубы. Напарник ничего не ответил, продолжая сотрясаться от сильных спазмов.
Запасы еды на исходе. Вода еще есть, очистная система исправно гоняет ее по кругу, но пользоваться ею, не говоря уже о том, чтобы ее пить, практически невозможно. Из некогда прохладной и прозрачной она превратилась в бурую жидкость, источающую отвратительный запах. Кстати о запахах. Неизвестная вонь стала настолько сильной, что я практически перестал ее чувствовать! Запах немытых тел, аромат шахматных фигур из мыла, шкафчик с лекарствами – все это я легко выделял среди таинственного невероятного амбре, захватившего наше убежище. А вот самый сильный его компонент практически не чувствовал, настолько я к нему привык.