Музыкант играл долго, стихи проплывали по реке его памяти, словно желтые листья по осенней воде, но – ни у кого нет в запасе вечности – настало время заканчивать.
Музыкант в последний раз ударил по струнам и, ласково проведя ладонью по верхней деке, осторожно отставил гитару. Однако негромкая мелодия и вкрадчивые стихи настолько захватили внимание слушателей, что те еще минуту сидели молча, прислушиваясь к самим себе, к вибрациям, что рождала в их душах музыка, их взгляды были устремлены внутрь себя – к свету, зажженному чужими словами.
К сожалению, никакое волшебство не может длиться вечно. Время вновь обрело привычный темп, и жизнь, словно резвый скакун, понесла – вперед, только вперед, больше никаких пауз. Неземное сияние померкло, как будто и не было, воображение стыдливо притихло, и только ошарашенное выражение не сразу сошло с лиц.
Но это здесь, в маленькой забегаловке на три столика, только что творились чудеса, а там, снаружи, жизнь не останавливалась ни на секунду: горел огонь и кипела вода, звенело оружие и скрипели колеса дрезин, торговались и покупали – дышала станция, набирая в легкие неживой, промозглый воздух туннелей и выдыхая на платформу пахнущее дымом тепло. Впрочем, к запаху дыма и тяжести дыхания все настолько привыкли, что уже не замечали, и лишь иной пришелец с поверхности недовольно морщился, снимая противогаз.
Пожилой человек поправил очки, вздохнул и с печалью хрипло произнес:
– Вы меня удивили.
Музыкант улыбнулся в ответ:
– Я не нарочно.
Слепец негромко рассмеялся, словно закаркал старый, побитый жизнью ворон, и ему почтительно вторили сидящие за соседними столиками, но едва он умолк, и они замолчали, будто по команде.
– Сумели вы порадовать старого, больного человека, – вновь заговорил слепой. – У вас есть талант. Это видно даже мне, незрячему. И, похоже, вы заплатили за него свою цену.
Музыкант ничего не ответил.
– Я знаю, кто вы. Каждый год в этот день вы появляетесь на моей станции. Полагаю, этот день, сегодня, особенный… – задумчиво продолжил слепой. – Я не хочу знать вашу тайну, но, может быть, смогу чем-то помочь? Что-то сделать для вас?
Музыкант немного помолчал, качнул головой, а потом, спохватившись, что собеседник его не видит, промолвил:
– Нет… Вы знаете: золото светится, как звезда. Любовь, пусть даже не ведающая, что она – любовь, нуждается только в свете, но не в силах человеческих присвоить себе свет… Простите.
Слепец свел брови, и на лбу его пролегли глубокие морщины. Сидящие за соседними столами, чутко прислушиваясь к разговору, в этот миг все как один посмотрели на музыканта, и в глазах некоторых он уловил отблески разгорающегося пламени.