Группа устроилась в воронке под кормой грузового «Мерседеса» — похоже, массивную машину вторичной взрывной волной откатило назад: бампер и вся «морда» грузовика были смяты. В кабине запрокинулся немец-водитель — мутные рыбьи глаза уставились в свисающие с потолка лохмотья краски.
— Сядишь? Ну, сяди-сяди, — одобрил безжалостный Михась и деловито направился за соседнюю машину.
— Ты куда? — возмутился Нерода.
— Та зараз, — откликнулся проводник. — Патроны гляну…
Нерода сплюнул:
— Вот же гулящий. Какие ему еще патроны?
— Не знаю, — сказал Женька — очень хотелось пристроиться и хоть немного полежать неподвижно: за ночь поврежденная тыловая часть переводческого организма не угомонилась и болела, кажется, еще сильнее.
В воронке пованивало замысловатой смесью взрывчатки и бензина, но это было и к лучшему — отбивало запах упокоившегося наверху немца. Земляков устроился на боку — заднице сразу стало легче, уставшие ноги ныли, но в целом было хорошо.
— У тебя башка болит или чего? — спросил Нерода.
— Терпимо, — Женька вздрогнул от странного звука — скорчившийся было на дне воронки Лебедев расслабился и уже посвистывал носом.
— Вот это нервы, — позавидовал Нерода.
— По-моему, он конкретно слабоумный, — сказал Женька, разглядывая безмятежное лицо лейтенанта.
— Да уж куда слабоумнее — за три года умудрился не засыпаться.
— Он же на немцев периодически работал. Зато постоянно поднимал политическую сознательность партизан.
— Это не слабоумие, а гибкость психики. Как он там сказал: «уникальность и ценность индивидуальности»? Редкий талант, да.
— Этак только больной мыслить способен. Я вот думаю — может, Психа уже сейчас была? Такая редкая, скрытая разновидность.
— Насколько я понимаю, Психа не болезнь, а нечто иное, непонятное. Да и какая нам разница? Мы с ним возиться не будем.
— А что мы с ним будем делать? — прошептал Женька.
— Согласно приговору суда. Ну, чуть раньше приведем в исполнение. Поменьше народных харчей сожрет.
Женька поморщился. Если все получится и Лебедев свою роль отыграет, с ним нужно будет что-то делать. Ликвидировать слабоумного — это как-то не по-человечески.
Нерода понял:
— Вот ты гуманист. Смотри, как бы наоборот не вышло. Талант ведь настоящий — с автоматом он тебя лихо наколол.
— Да ну вас…
Зашуршало — под машину заползал, пихая перед собой какой-то тюк, пропащий Михась:
— С ранья хмарится…
Нерода прихватил проводника за ворот пиджака:
— Слышь, Мишка, я не посмотрю, что ты в формальном подчинении у лейтенанта. Будешь своевольничать — уши оборву.
— Мишки у цирке, — придушенно, но с достоинством парировал Поборец. — Я па делу…