Хамза впервые увидел ее год назад, проходя мимо фабрики. Его подружка Махарани с товарками вышла на перекур. Плохо перемолотые кусочки пряности с треском взрывались, осыпая курильщиц огненными искрами. И тут, ступая мягко, как тигрица, выплыла Карна. Ее невозможно было не заметить. В белых, слишком белых для такого смуглого лица зубах зажат цветок гвоздики. Заметив дерзкий взгляд соперницы, Махарани ревниво прижалась к дружку. Карна сплюнула парочке под ноги цветок – жемчужные зубы сверкнули меж смуглых щек, – а через час рассекла скулу Махарани ножом. До чего же она дерзкая, до чего неугомонная… была.
Как мелькали в пыли ее пятки, когда она уносилась вдаль от конвоя. Хамза никогда не забудет момента, когда схватил ее за руку и девчонка наотмашь ударила его взглядом. Он поднес загорелую руку близко-близко к лицу, та пахла кретеком – две трети табака и одна гвоздики. А на вкус – Хамза не смог удержаться и не лизнуть каждый маленький пальчик по очереди – на вкус все они были разным. Вот немного корицы и ананас, кориандр и кофе, вот лакрица и клубника – Карна знала, что добавить в кретек, чтобы тот не остался обычной пошлой сигареткой. Но все решил взгляд – одновременно дикий и робкий, чувственный и чистый. Хамза разжал ладонь. «Я не смог ее догнать», – врал он потом в лицо старшему по званию. Он был не очень хорошим конвойным.
Но, встретив Карну спустя полгода в каком-то притоне контрабандистов, Хамза уже не смог ее отпустить. Он плохой полицейский, он плохой человек – чтобы забыть бедную маленькую искалеченную Махарани, у него ушло не больше пяти минут, – но он стал Карне самым преданным любовником. И был им целых полгода, пока его счастье не объявило, что уходит к красавцу Даммару, который круче всех на острове гоняет на байке. Да и деньги у него водятся…
Минуты идут, а Карна все так же неподвижна. Как она прекрасна в этом алом саронге, с малиновыми цветами в смоляных волосах. Хамза не в силах видеть ее безмолвной, неживой, похожей на сломанную куклу. Это не его девочка. Его девочка – ртуть, ветер, огонь, она должна смеяться, сиять глазами, теребить его рубашку и прическу. Бедное сердце Хамзы не выдерживает.
– Хватит, хватит! – парень кидается тормошить подругу. – Я не могу больше видеть тебя такой!
Карна приподнимается, резко выдыхает воздух и смеется:
– Я сказала, что смогу не шевелиться хоть полчаса? А сейчас, негодяй, я отомщу тебе за то, что ты всю меня перепачкал вареньем! Не поеду больше с тобой на пикник, так и знай!
Карма валит Хамзу в траву, густо-густо как ковром усыпанную алыми цветами, и дарит поцелуй, сладкий, как джем из папайи, острый, как красный чили, крепкий, как добрый кретек.