В то утро ему сообщили, что его роза получила в Испытательном комитете сертификат первой степени.
— И это моя первая попытка, — с удовлетворением рассуждал Саймон, толкая тачку вдоль ряда. — А так редко бывает, чтобы первая роза — и сразу удачная. Повезло, конечно, ничего не скажешь, все равно что выиграть заезд на бегах. Теперь я могу продолжать это дело и послать свои экземпляры на осеннюю выставку… В начале сентября, например, будет выставка в Лимингфилде. А потом, если моя роза получит там какой-нибудь приз, я могу в следующем сезоне попробовать поучаствовать в Общенациональной выставке.
Мэнди оторвала засохший бутон и осторожно положила его в мелкую корзинку, стоявшую перед ней. Хотя листья уже безвольно свисали со стебля, они были все еще влажными и бархатистыми. Ей на ум пришло коротенькое французское стихотворение, которое она выучила в последнем классе школы, — грустная история о двух возлюбленных, которые как-то вечером пошли посмотреть на розу, расцветшую только утром, и увидели, что на земле уже валяются опавшие лепестки. «О да, Природа так жестока, — горевал юноша, — коль до заката лишь цветок живет!»
Мэнди подавила вздох и бодро спросила:
— А ты уже решил, как назовешь свой новый сорт?
Саймон улыбнулся. В последние дни он часто улыбался — странной, загадочной улыбкой. И вообще он очень изменился — стал как будто моложе, счастливее.
— Да, я уже решил. Есть только одно имя на свете, которое я могу дать моей новой розе.
— Правда? — с притворным изумлением протянула она. И вдруг, поняв значение его слов, залилась краской и пробормотала: — А… ну да, понятно.
Конечно, он назовет свою розу «никола». «Никола марсден». А может быть, к сентябрю это будет уже «никола деррингтон»?
Она почувствовала, что он за ней наблюдает.
— Как думаешь, Мэнди, хорошо я придумал?
— Очень хорошо, просто замечательно.
Мэнди опустила голову, перебирая малиновые лепестки в своей корзинке.
— Рад, что ты одобряешь, — весело откликнулся Саймон, — потому что в этом есть и твой вклад.
Ее вклад? В том, что он решил жениться на Николе? При чем тут она? Вдруг Мэнди вспомнила, о чем он говорил ей в тот день в кабинете. «Благодаря тебе я по-новому взглянул на свой характер. Более чем обидно, что я полностью отверг жизнь из-за двух людей, которые когда-то предали меня». Он это имеет в виду?
Наверное, недоумение отразилось у нее на лице, потому что Саймон продолжил:
— Ну конечно. Если бы ты не помогла мне свалить с плеч конторскую работу, я никак не смог бы выкроить время на выведение новой розы. На это уходит масса времени, ты же знаешь. Ну что, дитя, — прибавил он шутливо, — теперь понимаешь, что я имею в виду?