Уже на следующее утро эта его просьба начала исполняться. Минин к нему казачьих атаманов, Ивана Бегичева с Иваном Кондыревым, привел.
— По добру по здорову, люди добрые! С прибытием вас! — чуть прихрамывая, вышел в приемную палату Пожарский. — С каким делом пожаловали?
— Дело делу — рознь, а иное — хоть брось! — усевшись на гостевую лавку, издали начал Бегичев. — Кто в деле, тот и в ответе.
Скулы у него шире ушей, прокуренные усы ниже обритого подбородка свесились, нос орлиный, взгляд петушиный, жесткие волосы на голове горшком стрижены. Летами не молод, но еще и не стар.
— Еросливому да копостливому и свято дело не в честь, — согласно закивал мешковатый, щекастый, похожий на большого бородатого ребенка Кондырев. — Мы к тебе со своей бедой пришли, князь, сказать, что на Ивана Заруцкого серчаем.
— Это потом, — неодобрительно глянул на него Бегичев. — Сперва-то нам проведать желательно, как тут у вас дела делаются, с нашим житьем их сравнить. Ведь на одних татей ополчились…
— На одних, да по-разному, — строптиво перебил его Кондырев. — К чему вокруг да около ходить? Так и скажи, Иванко, что дело Заруцкий неладно поставил. Сам во все горло живет, а нам на горло бесчинно наступает.
— Дак ты, Иваха, уже сам все и сказал, — усмехнулся Бегичев. — Тебя разве остановишь?
— И не надо останавливать, — поспешил с примирительным словом Пожарский. — В избе у меня, атаманы, много не увидишь. Для этого надо на станах побывать, в людях. Вот и побудьте, посмотрите своими глазами. А пока, чтобы время зря не терять, беду вашу давайте обсудим. Она, как я понял, и нас касается.
Атаманы переглянулись.
— Что верно, то верно, — согласился Бегичев. — Ну тогда слушай, Дмитрий Михайлович. Мы люди обычные, худые, но в расхищение окрестным государствам руськую землю решили не давать. Потому и пошли под начало к Заруцкому.
— Из каких краев? — уточнил Пожарский.
— Из Перемышля и других украинских городов и весей. Как только услыхали, что Заруцкий за правду неподвижную стоит, так и влили свои силы к нему в ополчение. Думали, он и впрямь с нами братствовать будет, понеже родом из наших мест, да многие слова у него с ветру сказаны. В одну сторону говорит, а глядит-то — в другую! Рука у него на ляхов тяжелая, тут спору нет, но стоит ему оружие из рук выпустить, они у него загребущими становятся. Он ведь много городов и волостей на себя бесчинно записал. Торгует поместьями и должностями, как цыган ворованными коньми, а мы в землянках мерзни, в плохих кожухах и шлыках бараньих холодуй и голодуй! Вот тебе и первый среди равных, как быть должно по законам казачества. Ему такой царь нужен, при котором можно грабить и властвовать.