— Не так быстро, — язвительно передразнил Арсенина таможенник. — Вы на территории таможенного контроля, и никто не даст вам права на выход. Если же вы посмеете самовольно покинуть порт, то мы имеем право остановить вас с помощью военной силы, и я сомневаюсь, что орудия береговых батарей дадут вам пройти хотя бы полмили. А если такое чудо все же случится, то «Громовержец», — англичанин ткнул пальцем в направлении броненосца, стоящего поперек рейда, — в два счета отправит вас на дно. А посему не берите грех на душу и подчинитесь закону!
— Но мы-то представители нейтральной стороны! — не собираясь сдаваться, гневно воскликнул Арсенин. — Когда мы брали фрахт, ни о какой войне и речи не было и груз позиционировался как мирный, предназначавшийся для строительства железной дороги!
— Охотно верю, — пренебрежительно хмыкнув, развел руками таможенник, — что вы не собирались нарушать закон. Но ваших слов мало. Здесь требуется полноценное расследование, кое за один день не проведешь. На время разбирательства вам и вашей команде будет предоставлено жилье на территории города, но судно будет находиться под таможенным контролем в акватории порта, и на нем будет выставлен вооруженный караул.
— Хорошо, — бросил капитан, скрипнув зубами от бессильной злости, — сила солому ломит. Сейчас я подчинюсь силе вашего оружия, но как бы вам в скором времени каяться не пришлось. В очень скором и очень сильно.
15 ноября 1897 года. Порт Дурбан
— Хэй, мистер! — Портовый бродяга самого затрапезного вида осторожно потряс за рукав застывшего на причале Арсенина. — Чем битый час на гавань пялиться, подкинули бы мне на опохмел пару пенсов. Как джентльмен — джентльмену.
— Самим жрать нечего. — Вырвав руку из цепких пальцев попрошайки, капитан вынул платок и с брезгливой гримасой вытер несуществующие пятна.
— Зря кривитесь, мистер! — снисходительно усмехнулся нищий, глядя на выражение лица Арсенина. — Я, может, пару-тройку лет назад тоже в капитанском кителе щеголял и фунт за деньги не считал, а как Фортуна зеро выкинула, так я и лишнему фартингу радуюсь. Так что и вы не зарекайтесь, сэр, удача — девка подлая, в любой момент улыбку на козью морду сменять может. Сегодня ты на коне, а завтра — в каталажке шконку задом полируешь…
Не дожидаясь, пока хобо закончит философствовать, Арсенин бросил оборванцу пару мелких монет и зашагал в сторону города. Попытка хоть немного исправить отвратительное настроение видом морского простора закончилась сокрушительным фиаско. Сначала вид «Одиссея», сиротливо покачивающегося посреди акватории, а следом попрошайка с философскими сентенциями наполнили сердце унылым отчаянием и окончательно испортили душевный настрой, сделав его из отвратительного — паскудным.