— С какой стати санаторский конкурс финансировался городскими властями?
— Конкурс — городского масштаба. Участие принимали только придивинские девушки.
Кретов пьянел на глазах, и Анне вдруг показалось, что до самого интересного он не дойдет.
— Закусывай, — она указала на тарелку. — Тебе нужно есть.
— Только не мне, — ответил он и отодвинул тарелку.
— Ты упомянул про ценный подарок…
— Какая там ценность! Обычная бижутерия.
— Но грант ей все-таки дали?
Кретов уточнил:
— Каратановой?
— Она же победила в том конкурсе?
— Конечно, дали. И сумму, кстати, немалую. Только перечислить не успели… — Кретов уставился пустым взглядом в стол и, помолчав, проронил: — Удивляюсь я людям… Какого еще рожна ей было надо? Зачем она утопилась?
— Ты веришь в то, что Каратанова утопилась?
— Конечно, верю. Вас, баб, не разберешь. То вам — то. А то вдруг — раз! И это.
— Другие версии были?
— Всякие были, — Кретов махнул рукой, откинулся на стуле, огляделся и щелкнул пальцами: — Сережа! Еще одну принеси.
— Ты сказал, что версии были разные… Конкретнее вспомнишь?
— Следователь, который вел это дело, Куприянов Глеб Леонидович, рассказывал: ухаживал за ней один отдыхающий.
— Его разыскали?
— Задержали по подозрению в убийстве. Он был еще в санатории.
— И чем все закончилось?
— Три дня провел в следственном изоляторе, потом его отпустили.
— Значит, подозрения не подтвердились?
— Может, не подтвердились. А может, улик не нашли. Это, как известно, две разные вещи.
Опустив голову, Анна задумалась: «О чем же еще спросить?..»
— В ту ночь девчонку сбили на дороге у парка, — напомнил ей Кретов.
— Да-да! — вспомнила Анна. — Ирину Линчевскую.
— И что из нее выросло? Полная идиотка. Уж лучше бы тогда — насовсем, и дело с концом.
— Ирине сильно не повезло.
— Ее сбил мой сосед. По его словам, она уже тогда была сумасшедшей: сама бросилась под машину.
— Он сам тебе рассказал?
— Я был на суде.
— Чем все закончилось?
— Прокурор запросил пять лет, но водителю дали три.
— А Ирине — пятнадцать, — сказала Анна.
— В каком смысле?
— Пятнадцать лет Линчевская провела в психушке. Теперь, думаю, останется там до конца жизни.
— Вот ты о чем… Ну что ж, как говорится, каждому свое.
— Свое ли? Вот в чем вопрос.
— Писательница… Привыкла все усложнять. Но жизнь — это не книжка, — Кретов поискал глазами официанта: — Иди сюда!
Решив, что он хочет рассчитаться, Анна взялась за сумочку. Однако Кретов и не собирался платить:
— Как всегда, запиши на мой счет. И вот еще что: с собой бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет.
— Слушаюсь.
Поскучневший взгляд официанта выдал Кретова с головой. Анна сообразила, что никакого своего счета не существовало. Его кормили бесплатно.