— Что я знаю, то я знаю, но из-за этого люди не перестанут сплетничать.
— Ты меня ревнуешь? — спросил Чарли.
Он с изумлением посмотрел на Линн. Если это ревность, то он мог ее понять.
Она даже могла снова толкнуть их в объятья друг к другу. Он взял ее за плечи и попытался внимательно посмотреть ей в глаза, стараясь прочитать ее тайные мысли и добудиться до ее чувств.
— Ты не можешь меня ревновать? — снова повторил он, и в его голосе звучала нескрываемая радость. — Если ты меня ревнуешь, я могу сказать тебе…
— Ой, не будь таким глупым. Ради Бога, не забывай, сколько нам лет!
Она нетерпеливо пожала плечами и резко отстранилась от него.
— Мне уже сорок четыре года, и мы женаты почти десять лет! Я уже давно тебя не ревную!
— Тогда все в порядке, — сказал Чарли. Он повернулся к двери. — Мы выяснили хотя бы это.
Он вышел во двор и внес сепаратор. Линн ходила туда и обратно и вносила ведра, кувшины и всю остальную посуду.
— Мне кажется, что если мы слишком стары, чтобы ревновать друг друга, то нам не следует волноваться по поводу сплетен! — заметил он.
Но мысль об этом продолжала волновать его, и он снова вернулся к этой теме во время обеда.
— Если бы ты зашла к ней и поговорила, как ты мне раньше обещала, то не было бы никаких сплетен!
Линн только посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом.
Союзники оказались в очень затруднительном положении. Нидерланды, Бельгия и Люксембург были оккупированы противником, и теснимые британские войска были вынуждены эвакуироваться из Дюнкерка. Позднее в июне пала Франция. Огромные вооруженные силы Германии теперь захватили всю Западную Европу, и с Великобританией их разделял только пролив Ла-Манш.
— Кажется, мы одни против них, — мрачно сказал Чарли, обращаясь к Линн.
— Ты думаешь, они вторгнутся?
— Одному Богу известно! Ходит масса слухов об этом.
Но дело было не только в слухах. Он знал из изданных распоряжений об организации отрядов самообороны, что угроза вторжения была реальной. Он был обязан две ночи в неделю находиться в дозоре в районе пустоши Флонтон, бдительно наблюдая за возможным появлением немецких парашютистов. Он был обязан стрелять в каждого, кто не исполнит его команду «стой» и не ответит на его оклик.
— Сколько немцев ты задержал? — спросил его Билли Грейвс в пабе «Хит энд Мисс». — Или они все невидимки?
Хотя парашютисты не сыпались с неба, и люди, подобно Билли, продолжали шутить по поводу вторжения, война приближалась к ним вплотную день ото дня. Ее пламя коснулось самой Англии. Она подвергалась сильным атакам через Дуврский пролив. Бомбили Бирмингем и Лондон, Портсмут и остров Уайт. Было много убитых, и еще больше людей лишилось крова. Сотни женщин и детей были эвакуированы из городов и с побережья. Кент обстреливала немецкая артиллерия прямо через пролив. В газете была помещена фотография одиннадцатилетней девочки, смотревшей на руины своего дома, под которыми от снаряда погибли ее мать и брат.