Пока меня побратим с прочими бинтовали, подошел доктор.
— Ну? — спрашиваю.
— Он… живой пока. Я ему вколол полный шприц: на полчаса хватит, а там быстро под уклон пойдёт. Идите, зовет вас.
Подошла, опустилась рядом с его головой на колени. Он кивнул. Боли не чувствовал или почти не чувствовал, но что умирает — знал чётко. Все мы народ опытный.
— Ну, ина, залог ваш, — говорит.
— Не могу, — шепчу отчего-то. — Знаю, что иначе всё пропадом, а не могу.
Тогда Тэйн, не глядя, нашарил мою руку, сжал вокруг эфеса. Его шпага так и валялась рядом, другие боялись дотронуться.
— Берите, — говорит. — Некогда мне ваши извинения слушать.
— Так я свою вам отдам, чтобы было по чести.
— Вот это славно — при полном параде пойду… — отвечает.
Я тогда свой клинок вместе с ножнами рядом положила, а его взяла. Он ещё улыбнулся напоследок: типа мы оба заговорщики, игроки, и играем не из-за Лэна даже — во имя несказуемого и несказанного.
Ну нет, уж я-то сказала свои слова на весь свет. Примерно так:
— Господа кэланги! Шпага Тейнрелла — на моем поясе. Спор я выиграла. Стоило мне это жизни человека, за которого я бы отдала всех вас вместе взятых. Брата на пути. И теперь от имени нас обоих я требую ваше оружие.
Знаешь, они прекрасно понимали, чем это для них может кончиться. И почему мы были в меньшинстве, хоть и по виду солидней вооружены, — тоже; ведь огнестрела нам не запрещали. Но и им никто не мешал развязать кровавую стычку грудью в грудь, когда пистолеты принесли бы нам немного пользы. Нужна была их добрая воля в ответ на нашу — и мы ее получили.
Как только первый клинок — уж не помню кого — упал на траву у моих ног, стали выходить и все прочие, по одному, по два, некоторые со своих мест бросали с размаху шпаги и сабли в середину или на верх образовавшейся груды. Старинные узоры на ножнах, металлические и кожаные накладки, тусклое мерцание амулетов на рукоятях… Ты понимаешь, они специально принесли сюда самое лучшее, не только своё: может быть, попросили об услуге друзей из невыездных или знакомых стратенов, не знаю.
А когда всё кончилось, я сказала:
— Забирайте ваше железо обратно — и молите бога, чтобы оно никогда больше не отвязалось от ножен. Кончилось время игр.
Не знаю, видели ли они моё кольцо насквозь так же ясно, как покойный Тэйн… Хотя вроде глупо именовать его «покойным», верно? Но настал мир, почти все из бывших смогли потом уехать, в лагерях оказалось лишь несколько человек, и то, в общем, за дело. От зверств даже самому благородному рыцарю бывает невозможно удержаться.
А меня серый волчок ухватил за бочок и вдаль поволок — это ты уже знаешь. Спать-поспать…