«Меня сподобили, — вдруг подумал Сорди внятно и вполне чётко, как будто желая передать кому-то другому свою мысль. — Или, если по-простому, спровоцировали на неподобающее деяние».
Но вслух этого не произнёс. Только снова сказал:
— В последний раз спрошу, ладно? Змей умер для этой земли. Иштен умер для этой земли. Каков смысл во всём этом?
— Не умрёшь — не поднимешься. Многого ли стоит жизнь, если ты на нее обречён? Не покажется ли она тебе — рано или поздно — чужой и скучной? И вообще: жил, умер, потерял, нашёл — какая разница, мой человечек. Мой чела…
— Вот теперь мы можем уходить отсюда. Что могли — сделали, — сказала Кардинена без капли иронии.
Ну да. Причастились тьме и смерти, подумал про себя Сорди. Змеи издавна числились в психопомпах, проводниках на тот свет. Может быть, оттого он сам и понял, кто он есть: живой покойник. Труп, обречённый на вечные скитания.
Тем временем снаружи настало утро — жемчужно-серое, прохладное. Сорди выскользнул навстречу ему с куда большим изяществом и легкостью, чем накануне проникал в пещеру с озером: даже сам слегка удивился. И еще больше — тому, что бессонная ночь и переживания никак на нём не сказались.
Туман спускался с неба вниз, ложился на тропу, заставлял искать в себе броду. Впереди и по бокам колыхались непонятные тени — куда больше, чем, на взгляд мужчины, должно было здесь быть. Перед ногами молочные струи вились, изгибались зловеще.
— Опасно, — заметила Карди. — В такую погоду и на ровном-то месте жди невиданного. А пережидать внутри нам не велят. Вот, возьми снова конец поясного шарфика, что ли. Не теряй и не отставай.
Так, в короткой связке, они двигались порядочное время, пока женщина не сказала с неохотой:
— Тебе, пожалуй, интересно, куда мы побрели в этакую муть? Да в те места, куда и собирались. Теперь уж точно придется успеть дотемна.
На этих словах тропа явно свернула под гору, причём резко.
— Пояс отдай обратно. Спускайся задом, держись руками за кустики, — послышалось спереди. — Внизу будет полегче, хоть это вроде как против законов физики.
— Прости, не понял. Причём тут физика?
— Туман обыкновенно в расщелинах скапливается, а не наверху, — донеслось еле слышно — будто и звуки начали пропадать вслед за образами. Кажется, Карди говорила еще что-то, но слушать вскоре стало некогда. Приходилось следить, чтобы жёсткие стебли какой-то ветвистой травки крепко сидели на корнях, корни — в земле или скальной щели, а подошвы ботинок надёжно упирались в торчащие из склона бугры. «Нога должна камень хорошо чуять», — вспомнил Сорди. Вроде как это свойство само собой прорезается: или просто обувка понизу сносилась от здешней почвы?