— Свою ачару я с собой возьму, — говорит он. — Можно?
— На кой ляд нам сдалась эта комбинация из брючных пуговиц и подтяжек? Забирай, конечно.
Он кивает так покорно, что я добавляю для большего интересу:
— А чтобы со всякими глупостями напоследок не лезли, я тебя в головной палатке устрою.
То есть прямо у своей тощей койки да писарского стола с картами и донесениями.
В ответ — кривоватая ухмылочка:
— Ина Та-Эль, вы потрясающе красивая женщина, только я… сами понимаете.
Из всего речевого изобилия, каким я его покрыла, бумага способна была выдержать лишь три последних слова:
— …………………. поговорить, скотина длинноухая.
…Шатер из двойного брезента, кругом него мои верные псы, но подслушать и даже подглядеть, когда внутри зажгут масляную лампу, всегда найдутся охотники. А потом донести тем, кто придёт завтра совать ложку в чужой котёл — тем паче. Только если переплетать руки и пальцы в темноте, как делают слепые…
Тогда он меня в первый раз просветил. Помнишь ходячую фразу: «Параллельные миры придумали не фантасты»? Так вот, вопреки всем утверждениям, придумали как раз фантасты и сказочники. А учёные только подтвердили — и крупно ошиблись. Бытие — целостность, однако выплетено как бы из множества прядей, говорил Дарума. Вон как в вашей косе, ина. Всё вместе и одновременно. Нет, времени там не существует как понятия, и оттого мы сразу проживаем мириад самых различных существований — я боюсь даже намекнуть, сколько. Внутри этого мерцающего парадокса можно делать практически всё что угодно, из любой воплощённой вариабельности, надо лишь очень сильно пожелать чего-нибудь. Чудо ведь всего-навсего дитя иных реальностей. И если это согласуется с высшей волей — оно придёт неведомо откуда, пройдёт насквозь твою ачару и в тебе воплотится. Я ведь не зря так ее назвал, эту мою игрушку: путём. Хотя путём может быть что угодно: сабля, самоцвет, кольцо с камнем, даже тиснёная кожаная чаша для кумыса. Вот только помимо иной воли и твоего желания должна быть еще и отвага — бросить всего себя на чашу весов. Тогда сбудется.
…Ну…Пули попросту смели Даруму вниз, в бездонный провал ущелья. Аньда выпросил у меня, чтобы два лучших его скалолаза спустились туда и поразведали, но те не отыскали даже царапины на почве, даже клочка рваной рубахи. Удивительное дело: сами в кровь расцарапались терновником и дикой ежевикой и по всему пути распахали широкую колею.
Вот я и думаю. Что, если Дарума появится вновь не в одной из его мифических «прядей», а здесь и сейчас? Юморной, рисковый, брызжущий всякими заумными идеями — в точности как было раньше, до увечья. Контузия ведь может и пройти от нервной встряски: я такое сама видела. А уж в этом мире, куда мы с тобой попали как бы по слову Дара… Тут и вообще.