А Лэн-Дархан мы взяли. После долгих, изнурительных переговоров, кои тянулись три месяца без малого. Взяли, не повредив и кирпичика, не сняв и волоска с повинных голов — хотя при чём там вина… В политике разве что? Или храбрости защитников? И учредили мы там вольный город с управлением на паритетной красно-бурой основе — ну, примерно так. Красноплащник Армор — военный комендант, а Карен Лино, тогда не простой рудознатец, но первый советник побежденного нами правителя — мэр, властный правитель града. Ради такого счастья мне пришлось изобрести не один замечательный финт из тех, какими я славилась в народе, и не однажды рискнуть своей стройной лебединой шеей. Но дело выгорело.
— Что за странная история. И страшная. В тебе нет жалости к людям.
— Мальчик, вот и видно по тебе, что контрразведки не нюхал. Изломали бы они моего Даруму зазря, по простому навету. Или, еще хуже, — сумели бы сами ачару раскупорить. Оттого я и позволила ее на тот свет забрать. Ну и, конечно, — понадеялась на то, что в конце концов и вышло. Дар ведь и свою траекторию отклонил. Проделывать это с «Магнумами» стрелков Керта смысла не было никакого.
— Теперь понимаю.
— Ничего-то ты пока не понимаешь и ни в чем толком не смыслишь, ученичок. Ладно, давай, что ли, дальше погребём: Вечному Городу не век ворота открытыми держать. До заката поспеть надобно.
Усталые всадники подъехали к самым стенам с высокими голубыми арками ворот — и тут Сорди застыл на месте — от восхищения или чувства, ему прямо противоположного: то, что он издали принимал за щербины в регулярной кладке, оказалось богатейшей резьбой, если не по стилю, куда менее округлому, то по тематике подражающие незабвенном храму Каджурахо.
Изысканные костюмы и украшения, самое лучшее из которых — нагота. Цепи любовных историй, вереницы соитий, караваны преклонений мужчины перед женщиной, женщины перед мужчинами, мужчин и женщин по отдельности — друг перед другом, тех и других — перед коровами и лошадьми. Кишение бесстыдства — слов не подберешь. И в то же время…. он боялся понять и принять…
Некая сакральная чистота. Для тех, кто вырезал в камне эти горельефы, в сексе не было ничего грязного и постыдного, запятнанного первородным грехом. И самого греха не было в этом мире…
А Кардинена уже со смехом тянула его за рукав, Сардера — за повод:
— Теперь понял, отчего здесь нет охотников Лэн-Дархан штурмовать? Подойдут войска к стенам, поднимут очи горе, дабы напоследок помолиться, — и застынут, хоть голыми руками их бери. В точности как ты. В те времена, о которых я тебе рассказывала, натурально, не было на стенах ничего похожего. Это женщины свои порядки завели.