Я отчётливо услышал, как от Трёх полыхнула зарница гнева и накрыла Друга с такой силой, что он запнулся ногой о нечто и упал. Рыжая Дева поспешно впитывала исходящий от него ужас и наполнялась им подобно сосуду, отдавая излишки Трём. Никто из них не хотел или не мог оборвать круговорот!
И тогда я поднял голову к небу и впервые в жизни залаял.
Голос мой был поистине грозен. От него заколыхались и померкли хищные тени, с месяца ниспала кровавая пелена, и колдовство прекратилось.
Мои спутники стояли в щедром серебристом сиянии, тесно обнявшись, но мне не было до них никакого дела. Я шёл по следу меди.
— Я люблю тебя. О Луг, впервые за столько лет… Прости. Тебе понадобилось стать на грань, чтобы я поняла.
— Пустяки, девочка. У меня и сердце, и голова покрепче многих. Жуткими картинками их не проймёшь.
— Ой, что там делает твой пёс? От стресса избавляется?
Я лихорадочно подкапывался под стену в том месте, где через узкий провал до меня доносился тот самый запах. Оттуда лилось тускло-жёлтое мерцание. Долька круга, полукруг…
Сэт, по всей видимости, решил нарыть нам путь к отступлению — будто не было калитки. Земля так и летела в стороны под напором сильных лап, оседала вниз… Просунул туда пасть и ухватил нечто массивное, плоское, отполированное.
— Зеркало! Он нашёл зеркало!
Нельзя позволить нежным человеческим рукам первыми коснуться магии. Я чуть побегал вокруг них, будто бы в приливе радости, подышал на то, что держал в зубах, хорошенько его обслюнил и лишь тогда сложил к ногам. Обезврежено.
— Старинная бронза, — я вертел в руках диск. Полировка была практически нетронутой, на оборотной стороне прощупывался сложный и тонкий рисунок.
— Именно, — Шевонн отлично держала себя в руках: на лице не было написано почти ничего. — Поверни к свету реверсом. На обороте должна быть кельтская Дева Мария.
— Голограмма в духе древних китайских. Напротив рисунка металл уплотняется и вызывает преломление лучей прямо перед зеркальной поверхностью. Я читал о таком в «Науке и Жизни», — бормотал я.
— Там ещё и кельтская триада женщин выгравирована вторым слоем, — кивнула Шевонн. — Девственница с ребенком Арианрод, жена из цветов Блодайвет, старуха Керидвен, или Чёрная Свинья Смерти.
— А глубоко внизу — прочие фамильные клейноды, верно?
— Да. Под ногами, но так укромно, что никому не приходило в голову искать. Это твои, Замка, Беларуси: как пожелаешь. Они никуда не денутся до утра, а мы…
— Послушай, пойдем ко мне в номер и хорошенько напьёмся чего-нибудь местного до белых аистов! — рассмеялся я.
Наверное, мы оба уже во дворе замка были изрядно под хмельком, потому что бросили драгоценную находку рядом с ненужным более инструментом и бросились в постель одетыми…