Отец Дитрих хмыкнул.
— И что?
— В небе раздвинулись тучи, — сказал я, — и могучий голос прогрохотал сверху: «Это я, ваш Творец подтверждаю, что именно так я и сказал!» На что толкователи только пожали плечами, а один поднял голову к небу и возразил: «Ты дал нам законы, а толковать их — наше дело!»
Отец Дитрих рассмеялся, но прозвучало это горько.
— Ну да, если бы Господь жил на земле, люди каждый бы день били в его доме окна... Кажется, догадываюсь, сын мой, зачем ты рассказал мне эту притчу. Но это очень опасная дорога.
— Господь дал нам не только законы, — напомнил я. — Но и свободу воли, чтобы мы могли толковать их применительно к. Иначе вымерли бы даже с самыми лучшими законами!
Он покачал головой.
— Подумай хорошенько.
— Отец Дитрих, — сказал я наигранно бодро, — вы меня пугаете. Неужто я пру не по той дороге?
— По той, — ответил он, но голос прозвучал тревож-
но, — но твоя особенность в том, что можешь с одинаковой легкостью пойти как по одной, так и по другой.
Я поклонился.
— Отец Дитрих, не буду отрывать вас от дел...
Он перекрестил меня.
— Иди с Богом, сын мой, и неси тяжкую ношу дальше. Господь никого не нагрузит больше, чем тот может вынести.
Я заканчивал большой круг вокруг холма, прикидывая, откуда может прийти опасность, когда за спиной простучали быстро приближающиеся конские копыта.
Немолодой рыцарь с серьезным суровым лицом круто осадил коня, едва я повернулся к нему.
— Ваше Величество, — прокричал он. — Барон Гастон Келляве к вашим услугам. Поставлен охранять этот холм и ту штуку, которые вы водрузили. У меня вот там шатер, Ваше Величество! Он в полном вашем распоряжении, а я переночую у костра с солдатами.
— Барону не к лицу ночевать с солдатами, — обронил я.
— Это мои люди, Ваше Величество, — возразил он с некоторой гордыней. — И, думаю, там есть и достойнее меня.
— Хорошо сказано, — заметил я, лицо рыцаря нравилось, открытое и честное. — Барон, не беспокойтесь. Я просто волнуюсь за этот маяк...
— Это будет маяк, Ваше Величество?
— Да, — ответил я, — но ночевать некогда, я сейчас же отправлюсь обратно.
Он взглянул на небо.
— Надвигается ночь, — проговорил он тревожно, — Ваше Величество, лучше ее переждать здесь. Да еще с бурями и грозами, посмотрите на тучи!..
Я ответил со вздохом:
— Однажды, когда Помпею нужно было срочно отплыть в Рим, поднялась буря, и кормчие не решались сняться с якоря. Тогда Помпей первым взошел на борт корабля и, приказав отдать якорь, вскричал: «Плыть необходимо, а жить — нет!»
Он криво улыбнулся:
— Не знаю, кто такой этот Помпей, но сказал он хорошо. Неумно, но красиво.