Я слушал настороженно, острие меча все еще у нее под горлом.
— Говори, — потребовал я. — На этот раз тебе так легко не отделаться. Я разрублю тебя на куски, сожгу, а пепел развею!
— Только ему не говорите, — попросила она умоляюще. — Пусть никогда не узнает, что жил с чудовищем.
— Чей ребенок? — спросил я. — Я слышу детский голос с заднего двора.
— Старший, — прошептала она, — его от прошлой жены, она умерла после родов... А в колыбели — наш.
Я переспросил:
— Что? Ты родила от этого мужика?
— Да, — ответила она, глаза ее заблестели, я насторожился, но блеск был влажным, я с изумлением увидел слезы. — Это необыкновенно — быть матерью!
— Он монстр? — спросил я.
С острием моего меча у горла она не решилась покачать головой, только наметила это едва заметным движением.
— Нет. Просто ребенок.
Я прорычал:
— Наверняка монстр! Матери всегда врут, защищая.
— Он не чудовище...
— Так потом им станет, — сказал я неумолимо.
Из ее глаз выкатились две крупные прозрачные
слезинки.
— Умоляю, не убивай его! Как угодно убей меня, я пальцем не шелохну.
Я медленно убрал меч.
— Ладно. Я должен быть не только справедливым, но и милостивым, как почему-то велел наш Создатель. Уж не знаю, что за блажь на него нашла... Я не стану тебя убивать, как и твоих детей. Но не ради тебя, я милостив не настолько... а ради того, кто поит там коня. Он слишком уж счастлив с тобой! А я не могу вот просто так взять и сделать хорошего человека несчастным.
Она смотрела расширенными глазами, как я бросил меч в ножны. Я не стал подавать ей руку, она поднялась медленно и осторожно, все еще опасаясь внезапного и смертельного удара.
— Ты... ты даруешь нам жизнь?
— Дарую, — отрезал я. — Надо бы прибить... так, на всякий случай, но рискну. Но если узнаю, что ты взялась за старое...
Она вскрикнула:
— Ни за что!.. Я познала куда более высокие радости, что просто убивать. Убивать и зверь может. Я была просто сильнее других зверей. А счастлива я только теперь!
Я кивнул и вышел. Бобик весело гоняет кур, те с громким возмущенным кудахтаньем взлетают, рассаживаясь на плетне, мужик уже напоил арбогастра и с восторгом расчесывает ему гриву.
Услышав мои шаги, обернулся и сказал с восхищением:
— Никогда такого красавца не видел!.. Мой лорд, вы не останетесь пообедать?
— Очень спешу, — объяснил я. — У меня очень строгий господин.
Я вскочил в седло, мужик крикнул:
— А кто у вас господин?
— Господь, — ответил я. — Только Господь.
Вблизи Большого Хребта воздух заметно посвежел, хотя, на мой взгляд, каменная стена должна бы накаляться под жаркими лучами и прогревать воздух вокруг себя, но тут все не так, а разбираться некогда, вон появилась темная точка в основании Хребта и начинает стремительно расширяться одновременно с надвигающейся на меня каменной громадиной.