— А ваше мнение? Ваше личное мнение?
— Да что за тон, батенька? Вместо того, чтобы отчитаться передо мной, вы готовы меня… Я вас просто не понимаю, батенька…
— Зато я вас понимаю. Зато у меня есть мнение: не мешайте!
— Как?!
— Совсем понимать перестал! Что такое «не мешайте», не понимает! Тце, тце, тце… Зачем приехали? Сплетни собирать приехали? Мы по горам ходим, обходной путь ищем, вы что делали? Допросы чинили? Людей с толку сбивали? Свидетелей собирали? Хотите помогать….
Танхаев не договорил. Перфильев попятился, рванул со стола портфель и, хлопнув дверью, выскочил из кабинета.
Поздняков только покачал головой.
— Вот так встреча! Да еще представителя треста!..
Танхаев посмотрел на дверь, за которой скрылся Перфильев, процедил:
— Сволочь!
8
Вечером в большом северотрансовском клубе состоялось общее собрание автопункта. Кроме Перфильева и двух членов комиссии треста, на собрание прибыл Теплов.
Иркутские и качугские водители, ремонтные рабочие, механики и служащие конторы до отказа заполнили просторный актовый зал.
Поздняков, сидя за столом рядом с Перфильевым, видел, как тот что-то быстро набрасывал в блокноте; то вдруг откидывался назад, вглядывался в суету зала, кому-то озорно, подбадривающе улыбался. Значит, готовится к драчке.
Поздняков тоже вгляделся в зал. Люди все подходили и подходили; пересаживались, двигались, перекликались; занимали свободные места; облепили углы, подоконники, стены; сосредоточенно, рассеянно, весело и сурово смотрели на сцену. Разные лица, разные, совсем еще не знакомые, чужие для него люди. Какими они, эти сибиряки, будут сегодня? Поймут ли они его тяжкий промах или только осудят? Вот когда почувствовал он, как дороги были ему уральцы, всегда готовые выполнить его волю. А эти… сумеет ли он поднять их на такой подвиг?
Но вот все успокоились, стихли. Сотни пар глаз, внимательных, напряженных, сердитых и добрых, уставились на поднявшегося из-за стола Танхаева.
— Товарищи! Плохо начали ледянку мы. Совсем плохо. Дед-мороз подвел! Позор!
По залу прошел легкий смешок. Ожили лица.
— Совсем как наш уважаемый… вот товарищ Листяк. Тоже прогул сделал, товарищей подвел, верно?
— Верно!
— Не в Листяке дело!
— Судить его, деда-мороза!..
Танхаев поднял руку, широко улыбнулся.
— Кто сказал: судить? Верно сказал! А мы, товарищи, не судили. И не будили, товарищи! Дед-мороз храпел, мы тоже спали, однако. Был грех такой?
— Был!
— Крой дальше, Наум Бардымович!
— Тихо! Дайте высказать человеку!..
Поздняков вздохнул. Далеко не мудрое, но веселое вступление Танхаева будто расковало его всего, увело от удара.