Лыжи, набирая бег, понесли раскорячившегося Вовку с пригорка вниз, к тракту.
— Держись, парень! Держись! Здорово получается!..
Вовка уже подлетел к тракту, как вдруг вывернувшийся из-за угла грузовик шарахнулся от него в сторону, зацепил бортом и, отбросив в кювет, сам стал поперек тракта. Лешка оцепенел. Видел, как выскочившие из кабины люди кинулись к распластавшемуся на снегу Вовке, и, заорав, бросился со всех ног вниз, к тракту. Вовкино тело безжизненно повисло на руках водителя.
— Вовка!.. Прости!.. Прости меня, Вовка!..
8
Поздняков проводил совещание, когда на пороге появился запыхавшийся Лешка.
— Ты что, Леша? — удивился Поздняков столь внезапному визиту.
— Я к вам, Алексей Иваныч… Выйдите сюда, Алексей Иваныч, на минуточку…
Присутствующие на совещании переглянулись. Поздняков добродушно улыбнулся наивному мальчугану.
— Так подожди, у нас совещание.
— Нельзя, Алексей Иваныч, сейчас надо… Важно очень… Очень, Алексей Иваныч…
— Что ж, придется выйти. Продолжайте, товарищи.
Лешка увел Позднякова на лестничную клетку, убедился, что близко никого нет, тихо произнес:
— Вовку убили…
— Что?! — Поздняков обеими руками вцепился в мальчугана, затряс. — Как убили?!
— Не совсем убили, Алексей Иваныч… в больнице он… Это я виноватый, Алексей Иваныч… — Лешка сбивчиво объяснил Позднякову суть дела, мрачно добавил:
— Он все время папу звал… вас, значит. Не выживет он, Алексей Иванович…
…В палату к Вовке Позднякова не допустили. Клавдия Ивановна, оказавшаяся тут же в больнице, с трудом сдерживая рыданья, передала ему отказ врача дать хотя бы малейшую надежду на спасение.
Поздняков, как в тумане, видел сновавшие мимо него белые халаты сестер, прижавшегося к косяку Лешку…
1
— Товарищ военврач третьего ранга, вставайте! К Иркутску подъезжаем!
Червинская вскочила, ошалело оглядывая темноту купе. Проклятая привычка пугаться любого окрика, стука! Под бомбежками, под обстрелом «юнкерсов» так не шарахалась, сама раненых успокаивала, а почудится во сне окрик: «Тревога!» — и замечется, как угорелая…
— Спасибо, Савельич, встаю!
Весь декабрь шли тяжелые бои за Москву, весь декабрь носился истрепанный, израненный «зеленый санитар» от фронта к тылу и опять к фронту. Дни и ночи. Некогда порой ни уснуть, ни перекусить. Измучилась, измоталась. И вот только этот рейс в далекий сибирский город позволил Червинской хоть немного прийти в себя, отоспаться.
Ольга откинула с окна одеяло, — хмурый зимний рассвет. Значит, около девяти местного времени. Поезд вошел на мост. Замелькали зигзаги моста, а за ними — зимняя панорама реки Иркута. И скрылась за поросшей сосновым бором высокой сопкой. Потянулись разбросанные по склону горы пристанционные постройки, проплыла над головой прокоптевшая арка огромного ангарского моста, показалось длинное двухэтажное здание иркутского вокзала…