— Грузи на машину, братцы!
И понял Рублев: не сорока на хвосте принесла серые кирпичи хлеба, а товарищи, что остались в Качуге, поделились. Свои наперед карточки отоварили, от себя оторвали. Да поди, разберись теперь — чьи эти излишки? Пришлось взять.
Просторный автопунктовский двор гудит, что улей. А люди подходят и подходят. Несут узелки, сверточки, сумки, горячее напутственное слово. А когда заработал мотор головной машины — хлынули к кабинам, сдавили. Каждому хотелось в последний раз обнять отца или мужа, еще разок проститься перед долгим опасным рейсом. Так, в толпе, и двинулись одна за другой неуклюжие, с торчащими по бокам черными бункерами машины, пробиваясь к воротам. И не автоколонна, а кумачовые полотнища лозунгов и зеленая пихтовая хвоя, казалось, поплыли в морозном дыханье толпы, вылились из ворот, за поселок.
Поздняков, проводив колонну до Лекы, вернулся в Качуг, заехал в райком узнать о выполнении решения обкома относительно мобилизации приленских сел на расчистку дороги. Не сообразил же утром еще заехать!
Теплов встретился у райкома. Обрадовался, первым пошел навстречу.
— А, здравствуй! Вот докладывал начальству, как баб на твою дорогу из Жигалово выгоняю. Ревут бабоньки — а что делать? Приказ…
— А кто здесь? Из обкома? — удивился Поздняков.
— Какого еще обкома? У секретаря райкома был, ему отчитывался…
— А вы?
— Я? Я, брат, повыше держи: на Жигаловский сельсовет перешел. По собственному желанию областного комитета партии…
— Как? За какие такие дела, Василий Герасимович?
— Так вышло. Не потрафил… Ну как ты-то? Гордеев-то помощником тебе стал, а?
— Да, помощником.
— Это хорошо. Танхаеву спасибо скажи.
— Убили Танхаева.
— Что ты?! Да, война — не свадьба… Ну-ну, бывай. В Жигалово заезжай, гостем будешь. Парники с бабами строим, в мае огурчиком угощу… Бывай, брат!
1
В самом начале сентября сорок второго года по израненным войной дорогам отходил на восток длинный обоз машин и фургонов армейского госпиталя. После ночного дождя стояли желтые лужи: вода до краев наполнила колдобины и воронки, хлюпала под колесами, под заляпанными грязью кирзухами автоматчиков; поблескивала на грязно-зеленой броне опрокинутых и разбитых орудий и танков. Сквозь мерное глухое ворчание моторов изредка долетали до слуха стоны и вскрики раненых, голоса перекликающихся между собой солдат и санитаров, далекий приглушенный гул орудий. В тяжелых, изматывающих силы боях части и соединения сибиряков упорно сдерживали натиск танковых и мотомеханизированных соединений гитлеровских войск, рвавшихся к Волге, норовивших обойти с фланга до сих пор не покоренную ими волжскую крепость. Шли бои за время, за считанные дни, необходимые для перегруппировки советских войск, для подготовки решительного контрнаступления.