— Мясца бы! Без хлеба бы можно, — говорили водители.
— А что? Вон оно мясо, рядом ходит, — показал на тайгу Рублев. — Митяй, выбирай двух спарщиков и чтоб по козе на душу!
— Да медведей живьем бери! — повеселели водители.
Митяй не заставил себя упрашивать: отобрал двоих побойчей с ружьями и сразу увел в тайгу. Но через полчаса Митька снова вернулся в лагерь.
— Дядя Николай, — еле дыша от быстрой ходьбы, сообщил он Рублеву. — Дело есть, айда-ка в сторонку.
— Опять что выдумал?
— Да нет, дело.
Они отошли от костра.
— Шаньгой в тайге запахло. Вкусно, Николай Степаныч, ой вкусно!
— Дуришь? — нахмурился Рублев. — Какая в лесу шаньга? Ровно тебя напугал кто. — И даже опасливо оглядел Митьку.
— Ворует у нас кто-то шкиперскую мучку, дядя Николай, — тихо сказал Митька. — Айда со мной… Или дядю Егора пошли, еще лучше.
Рублев подумал, подозвал друга.
— Ступай с ним, Егор, он те дорогой расскажет.
Перевалив взлобок, Митька спустился в лощину, выбрался на ровное место, на проделанную уже кем-то тропу и, войдя в чащу, подождал Николаева, зашептал:
— Принюхивайся, дядя Егор. Чуешь?
— Не чую.
— Эх ты! А я завсегда в рейсе, бывало, по запаху чуял: где в деревне блины, а где шаньги.
— Будет дурить, шагай дальше!
Из кустов вышли поджидавшие Митьку охотники, и все четверо двинулись дальше.
— Гляди, дядя Егор!
В лощине, в двадцати шагах от них, горел небольшой костерчик, сидели, держа над огнем на прутках мучные лепешки, два человека. Николаев вышел из-за куста, и в тот же миг вскочили с мест оба отшельника.
— А, дядя Егор!.. А мы напугались, уж не шатун ли пожаловал… — заметно побледнев, забегал глазами по насупленным злым лицам подошедших охотников горбоносый отшельник.
— А ну кажи, чего тут жарили? — Николаев оглядел костер, брошенные на снегу борчатку и полушубок.
Горбоносый обиженно огрызнулся.
— Ты что, Егор, очумел? Чего мы тут жарить можем?
— Говори! — взревел Николаев. — Чего жарили?!
Но Митька уже извлек из снега зарумянившуюся с краю лепешку, попробовал на зубок, протянул Николаеву.
— Вот она, шанежка! Хороша, да жесткая шибко! Дрожжец бы!
Горбоносый метнулся в сторону, но Николаев успел поймать его за стежонку, швырнул к костру.
— Показывай, где мука, паскуда!
Губы горбоносого затряслись, как в лихорадке. Перетрусил, жался к костру и его приятель.
— Нет у нас муки… Вот все, что у вас…
— Митяй! — взревел богатырь. — Вывертывай у гадов карманы!
Но и в карманах воров не было ни муки, ни мучной пыли. Водители уже собирались бросить поиски и вести воров в лагерь, когда один из охотников вдруг наткнулся на свежий бугорок снега, вытащил из него плотный белый кулечек.