А целью отлично знавший человеческую анатомию Менкаура избрал крестец.
Во мгновение ока египтянин вскочил. Секунду спустя он выдернул завязшее в мышцах и костях нубийца оружие. Решительным уколом прекратил страдания невезучего бойца.
Посмотрел на окровавленную бронзу и отшвырнул меч, со звоном запрыгавший по темным гранитным плитам.
Протянул еле заметно подрагивавшую руку, помог Лаодике подняться.
— Спасибо, девочка. Считай, что сполна отблагодарила меня.
Лаодика уставилась на окровавленного негра с неподдельным ужасом и внезапно истерически зарыдала.
— Ну-ну, — успокаивающе произнес Менкаура, — утихомирься... Все обошлось и миновало. Могло быть гораздо хуже.
Женщина молча кивала и продолжала плакать.
Потрогав резную дверь, Менкаура удостоверился: Розовый зал отперт. Заглянул внутрь.
Пылали светильники.
Деревянная, тщательно обтянутая пятнистой шкурой телка обреталась на месте.
Немного поколебавшись и помедлив, египтянин беззвучно притворил дверь и направился прочь, увлекая за собой Лаодику.
* * *
— Священным именем Аписа и великим знаком четырех ветров приказываю: отомкните и впустите нас! — потребовала Алькандра, обращаясь к воинам, караулившим восточный вход Кидонского дворца.
Тысячная толпа, стоявшая за спиною верховной жрицы, гудела и волновалась. Повелительно вознеся правую руку, даже не потрудившись обернуться, Алькандра укротила горожан.
Воцарилось безмолвие.
— Приказываю: отомкните! — повторила жрица, устремляя на воинов немигающий взор.
Если бы подчиненные покойного Рефия не набрались от начальника преотменной дерзости по отношению ко всем и вся, если бы ведали они о гибели командира, если бы не страшились первого коронного телохранителя пуще Великого Совета — возможно, события приняли бы иной, менее сокрушительный оборот.
Но стража воспротивилась.
— Городскому сброду в государевых чертогах делать нечего, — надменно сказал старший воин. — Тебя мы готовы пропустить, но сперва изволь очистить дворцовую площадь от незваной черни.
— Здесь не чернь собралась, а достойные, законопослушные люди! — громко и внятно, так, чтобы слышали все, воскликнула Алькандра. — Люди, явившиеся восстановить попранный порядок, прекратить издевательство над вековыми обычаями, положить конец осквернению святынь!
— Убирайтесь, — флегматично изрек воин. — Или я подыму тревогу и твоим горожанам не поздоровится.
— В последний раз говорю: священным именем Аписа и великим знаком четырех ветров!
К несчастью, старший караула то ли поужинал чем-то несвежим, то ли просто несварением желудка страдал. Собравшиеся на площади затаили дыхание, ожидая ответа. Слышно было, как жужжат в воздухе крылья шныряющих и мечущихся мух.